— Тогда извиняюсь. — И он, скинув с себя вещевой мешок, стал расстегивать шинель. Тут Галина предупредила, что в доме не очень тепло, печи нечем топить, а единственная «буржуйка» едва прогревает гостиную.
— Пустяки, мы ко всему привыкли. После Сибири нам киевские морозы не страшны, — успокоил Галину Юркович.
Повесив шинель, Иван остался в кожухе-безрукавке. Мельком у вешалки глянул в зеркало и остался собой доволен.
— А отец как? — спросил он негромко, проходя мимо закрытой двери профессорского кабинета. — Жив, здоров?
— Спасибо, он хорошо себя чувствует. Сейчас у них заседает комиссия Наркомпроса. Принимают отцову коллекцию. У отца большой праздник. Осуществилась его давняя мечта: правительство ассигновало средства на открытие городского музея археологии.
Зашли в гостиную, в глубине которой у книжного шкафа стоял… У Ивана вырвалось радостное восхищение: в рослом человеке, одетом в черный европейский костюм, он с первого же взгляда узнал своего окопного побратима.
— Михайло!
— Вы, газда?
С нарочито серьезной миной Галина поправила:
— Простите, не газда, а боец интернациональной бригады.
Щерба и Юркович бросились друг другу в объятия.
— Эх, если бы так неожиданно появился и мой Андрей, — сказала Галина, отвернувшись к двери.
— Наберитесь терпения, Галина, — понимая ее настроение, подбодрил Галину Михайло. — Добьет Махно — вернется!
Друзья не могли насмотреться друг на друга, не находили слов, чтобы выразить радость этой неожиданной встречи. На взгляд Юрковича, Щерба почти не изменился, хоть седина и свидетельствовала о неистовых штормах, через которые он прошел. Но они не сломили его, даже не согнули. И Михайло по-прежнему стоит перед ним оживленный, энергичный, готовый и впредь играть в жмурки с неотступной смертью…
— Как ты здесь, Михайло, оказался? Не в Киеве ли, случаем, поселился?
— Нет, я из Львова. В Киеве по одному делу…
— Ой, Михайлик, — погрозил ему пальцем Иван, — вижу, ты теперь шляхте взялся крутить нос.
— Объединяем силы, товарищ боец интернациональной бригады.
— Что ж, помогай вам бог, а я свое отвоевал. И за себя, и за весь свой род.
— Понадобится — так, думаю, и вы, дружище, подмогнете нам.
Иван рассмеялся:
— Разве что президентом какой новой республики поставите.
— Прошло то время, — сказал невесело Щерба. — Западноукраинскую республику завалили наши галицкие господа, в критическую минуту уступив галлеровцам, отказались от помощи Советской Украины, предпочли отдать Галицию маршалу Пилсудскому, а Лемковская республика… — Щерба вздохнул, вспомнив свое выступление на первом организационном митинге во Флоринке. — Год всего потешились своей республикой лемки. Наивные люди, поверили, что Вильсон даст им свободу и собственное государство. Теперь, несчастных, судят за измену.