На закате второго дня Тео покрылся чешуей и начал яростно шипеть мое имя. Я, даже не зная, что он там видит, поняла, что причина злости — я.
— Тео, дракончик мой, — шептала я, особо не надеясь, что услышит, — Это не правда, что бы ты не видел, не правда! — мне было больно от того, что на моего мужа оказывают давление мной. Я — его слабость, именно слабостью пользуется Смерть.
Он, издав странный смешок облегчения, затих. А я уставилась на отца, который почему-то улыбался. Не стала обращать на странности отца, лишь подошла к телу мужа и погладила по щеке. Он улыбнулся. Только глаза все так же были стеклянными и пустыми. Как же я хочу почувствовать его теплый взгляд, гуляющий по мне, когда дракон думает, что я не вижу. Хочу ощутить его любимые объятья. Хочу, в конце концов, его! Всего, без остатка. Вернись ко мне, любимый…
Кстати сказать, родители Теодора обнаружились. Мать Теодора, Леди Эланиэль, обнаружилась у черного входа еще в первый день. Она собиралась сбежать с каким-то заезжим эльфом. Именно она стянула пару артефактов типа, как я повесила на неё. Эх, учиться мне еще и учиться… Сейчас Её Величество пребывает в одной из милых комнат, сделанных из антимагического камня. А ещё Эль заявила, что во всей этой шумихе виновата моя мама. Когда Теодор очнется, тогда и побеседуем.
Отец Теодора, Император Тальмар, был оглушен и закачен снотворным, рассчитанным на неделю. Его нашла моя маленькая мантикора, важно шагающая перед моими братьями в императорские покои (со слов братьев и отца). Тальмар обнаружился… под кроватью. Не знаю уж, как Императрица его туда запихала, но я бы даже не думала там его искать. Сейчас он спит уже на той самой кровати, только под надежной защитой в виде преданных драконов и защитных чар моего папочки.
Третью ночь я спала плохо, постоянно подрываясь. Прислушивалась к дыханию дракона и снова заставляла себя уснуть, лежа на краю кровати. В этот раз я проснулась от того, что Теодор метался во сне. Он стонал, брыкался, старался будто порвать путы.
— Тео, борись. Не бросай меня, — жалобно шепнула я, не надеясь, что он меня услышит.
— Я тебя не знаю, — крикнул мне Тео каким-то чужим голосом.
У меня все оборвалось, будто душу вынули, а обратно положить забыли. Я не плакала, не кричала. Просто встала, подошла к окну и тихо запела песню, когда-то подаренную мне моим драконом:
— …Любовь дракона — нет страшнее силы,
Что может, словно ядом, отравить…
И не поможет ни один всесильный,
Но если повезет — из мертвых воскресит…
Я смотрела на чистое звездное небо и мечтала увидеть там своего дракона. Мечтала, что наши дети тоже будут взмывать в небо вслед за своим алым огненным драконом — папой. Мечтала… Я, наверное, только сейчас поняла, насколько мне дорог этот голубоглазый дракон. Дракон — посмевший украсть мое сердце в первую встречу. Дракон — укравший меня из привычной жизни. Дракон — назвавший меня невестой, взявший в жены… Мой дракон. Наверное, именно из — за этого осознания я закричала из всех своих сил: