Я не впервые вижу голого мужчину, моя одинокая неожиданная встреча с рабом фермера-андрасари в сарае обеспечила это, но я никогда не видела такой очевидной силы, заключённой в тело, как это.
Его плоть — бронзовая, грудная клетка и плечи покрыты сетью золотых полукругов. Шрамы также помечают его плоть. Его живот имеет бороздку и определяется по возрасту физической активности, его плечи и бедра, мощные мышцы.
Я намеренно избегала смотреть на ту часть между его ног. Смущение заливает моё лицо и кончики ушей. Глубокая рана на левом плече закрыта, но воспалённо-красная на его бронзовой коже.
Схватив его за руки, я намеревалась повернуть его лицом, чтобы могла осмотреть раны на его спине, когда мой взгляд переместился на его лицо.
Любое оставшееся у меня дыхание исчезает от дыма. Его глаза открыты, захватывая мои. В этот момент, как будто нас связывает больше, чем просто взгляд. Тепло сворачивается в моём животе, как начало возбуждения. Удивление ненадолго мелькает в его глазах, пока его не заменяет ярость.
Я узнаю его лицо.
Я знаю, кто он.
Най Терон Висклауд, племянник Конай.
Он надзиратель Андрасары. Тот, кто обеспечивает порабощение и вечное страдание людей.
Моя первоначальная мысль — бежать, но ужас обездвиживает меня. Он вскочил на ноги одним плавным движением, оставляя меня на коленях перед ним. Его взгляд, словно невидимая рука, приподнимает мой подбородок так, что моё внимание направлено исключительно на него.
— Ты была частью этой группы, человек? — Его голос шелковистый, глаза светятся ненавистью.
Я сглатываю, подготавливая слова.
— Нет. Я путешествую в одиночку.
Его янтарный взгляд сверлил меня и искал душу. Думаю, он видел меня такой, какая я есть, испуганный человек, который не представляет для него никакой угрозы, потому что он улыбается. Не тепло и дружелюбно, зловеще в торжествующем изгибе губ.
— Если бы знала мою личность, помогла бы мне? — когда я пытаюсь встать, он указывает на меня пальцами, удлинёнными в когти. — Оставайся на месте и ответь на вопрос.
Напряжённая тишина висит между нами. Была ли я предателем людей, спасая жизнь нашего угнетателя? Когда Терон Висклауд ушёл, восстание значительно усилилось. Свобода от рабства больше не была далёкой надеждой, а возможностью. Мужество бороться за положительные изменения превосходит страх перед последствиями.
Я сознательно уничтожила эту возможность?
Но я научилась ценить жизнь. «Каждая жизнь имеет значение», — это было убеждение Иккона, в какой-то степени, я тоже приняла его.
Не имело значения, что наши виды враждовали, Иккон взял меня в свой дом и вырастил, как свою дочь, когда я потеряла свою семью в детстве. На его примере, я всегда стремилась проявлять подобную доброту к другим.