это могла быть
только Мадейра. Такое предположение превращается в уверенность, если для толкования скупых указаний Диодора привлечь подробные сведения Аристотеля. Лесистость, плодородие, реки — все это описание прекрасно подходит теперь, как подходило и в древности, к вновь открытому в XIV в. итальянцами, а в 1419 г. португальцами острову Мадейре и
только к нему одному.
[17] Еще до Банбери Мюлленгоф подчеркивал, что вряд ли приходится сомневаться в «раннем» знакомстве финикиян с группой Мадейры и с частью [66] Канарских островов.
[18] Вивиен де Сен-Мартен писал даже о «достоверном» знакомстве финикиян с Канарскими островами.
[19]Несмотря на это, некоторые исследователи сомневались в том, действительно ли древние народы знали Канарские острова и Мадейру. Ведь эти группы островов на протяжении целого тысячелетия — с III по XIII в. — были совершенно неизвестны, если не считать нескольких упоминаний их названий у Птолемея. Такие сомнения совершенно необоснованны. Еще Гумбольдт неоднократно указывал, что Мадейра, Тенерифе и другие острова Атлантического океана упоминаются в древних литературных источниках.[20] Но не только приведенные выше цитаты из античных авторов свидетельствуют о том, что сведения об упомянутых островах имелись уже со времен Гомера. Можно привести еще много других примеров из древних трудов.[21]
Посещение восточных и центральных Канарских островов и группы островов Мадейра — это, видимо, единственное географическое открытие, которое довольно достоверно можно приписать финикиянам (не считая плавания вокруг Африки по поручению фараона Нехо) (см. гл. 9). Возможно, впрочем, что и это открытие было сделано уже критянами, морские походы которых еще за 2000 лет до финикиян простирались на всю западную часть Средиземного моря,[22] вплоть до океана. Если финикияне достигли этих островов, то весьма убедительно предположение Киперта,[23] что позднейшее греческое название μακάρων νῆσοι, то есть острова Блаженных (Insulae Fortunatae), — это лишь эллинская перефразировка финикийского названия островов Макара (или Мелькарта, бога города Тира). Специалисты по древним языкам отрицательно отнеслись к такому толкованию, но оно психологически весьма вероятно. Мюлленгоф также считает название μακάρων νῆσοι «древнефиникийским».[24]
Но если финикияне хоть раз попали на Канарские острова, то постоянные плавания туда должны были стать для них особенно заманчивыми. Ведь [67] в древности было мало хороших красителей, а на этих островах представлялась особенно удобная и столь желанная возможность получения устойчивых лакмусовых красителей. Производство славившегося в древности тирского пурпура всегда было окружено тайной, по сей день не раскрытой. При помощи одной пурпурницы (