— Можно? — пристроилась рядом, легкая, какая-то прохладная вся. — Ты здешняя? Вообще-то здесь больше приезжих. Я сначала ой как скучала! Плакала даже. Девчонки здесь… ну сама видишь какие!.. А теперь ничего, привыкла.
Зойка тут же поведала свою нехитрую историю: она у матери одна, отец их бросил. Сначала жили вдвоем, потом к матери стали наведываться знакомые, то один, то другой…
— Молодая же она еще, — по-старушечьи объяснила Зойка. — А мужикам, сама знаешь, бутылка нужна. Надоело мне это, знаешь, до чертиков. Ну и подала документы сюда. Выучусь на портниху, они хорошо зарабатывают.
Зойка шептала еще долго, обдавая ухо чистым дыханием. Она не расспрашивала, но чувствовалось, ждет такого же чистосердечного рассказа и от нее, Ритки. Объяснила ей коротко:
— Я с парнем одним дружила, а он, оказывается, «хорошими» делами занимался. Я не знала, правда, но все равно… И сама… сама дошла…
— Это уж с кем поведешься, — понимающе вздохнула Зойка и добавила:
— А я так вот еще ни с кем не дружила. Не знаю даже, как это — дружить? — Помолчала и вздохнула снова:
— У меня муж, поди, непременно пьяницей будет! Почему? Такая уж я… все пою, все смеюсь. Такие люди всегда несчастливые.
Утром в классе Зойка сказала учительнице:
— Майя Борисовна, можно я с новенькой сяду? А то она еще не привыкла у нас.
— Пожалуйста, садись, — разрешила учительница.
Зойка представила ей и учителей, и мастеров. Вообще, она оказалась рядом очень кстати. Но после обеда Зойка уходила в пошивочную, а она после того случая с электрошнуром в мастерской больше не появлялась. Бродила по территории.
Там, где сосны стояли густо, снег еще не сошел, лежал черствый, с острыми краями, от него тянуло стужей. Там же, где они росли пореже, можно было уже погреться на солнце. Весь март простоял холодный, а последние его дни выдались ясными, и солнце грело вовсю. Вот только почему-то быстро уставали ноги, начинали дрожать в коленках. К счастью, однажды она наткнулась почти у самого забора, куда, вероятно, никто никогда и не забредал, на довольно высокий ровный пенек.
Уселась на него и охнула: далеко внизу, как на ладони, перед ней лежал город. Вернее, взбирался по сопкам, высвеченный ярким солнцем так, что можно было рассмотреть и улицы, и отдельные здания. Сердце заколотилось, зачастило от этой неожиданной встречи, близости. Все всколыхнулось в душе вновь.
Давно ли она смотрела на город вот так, с высоты сопки, правда, с противоположной стороны? Каких-нибудь полгода назад и того меньше, а сколько перемен в ее судьбе! Какой наивной была она тогда! Мечтала о путешествиях, о том, что обойдет всю Сибирь пешком, узнает каждый ее камешек на ощупь, познакомится с каждой речушкой. Каким свободным и красивым виделось тогда будущее! И вот каким оно оказалось… Почему она не понимала, что жизнь несет ее, как полая грязная вода щепку, не могла остановиться, оглядеться, хотя бы задуматься?