Серафима и остальные «музы» могли быть довольны: их воспитанницы поблагодарили ее, Дину, так горячо, как им только позволили обстоятельства.
А потом они хлынули к ней на сцену. Окрик Серафимы остановил было некоторых из них. Попросила ее:
— Позвольте им… Они не скажут ничего лишнего.
Они просто вглядывались в лицо. Кажется, многих удивило, что она почти не пользуется гримом. Несколько человек протянули открытки с просьбой дать автограф. Девочка с красными бантиками и закапанным веснушками носом, — она казалась здесь младше всех, — поинтересовалась:
— А это долго? Учиться на артистку?
От выходов уже звали:
— Первая и четвертая группы на ужин!
— Вас мы тоже приглашаем на чашку чая, — сказала Майя, нарядная, в черном платье с белой норкой. — Специально торт испекли. Черемуховый. В кою пору нам еще придется с живой артисткой встречаться?
Поискала глазами директора. Алексей Иванович держался в стороне, явно давая понять, что к этой просьбе он никакого отношения не имеет, а сам — было же видно! — весь превратился в слух. Рассмеялась:
— Так и быть, остаюсь! Если черемуховый торт!.. Тем более, что у меня сегодня выходной.
И тут подошла та, тоненькая, как свечечка. Лицо разгорелось от волнения, голос упал до шепота.
— Простите, Дина Владимировна, можно мне с вами поговорить? Мне очень нужно. Я недолго, не задержу вас… Недолго я, Майя Борисовна! Ну, разрешите мне, пожалуйста!
— Хорошо, Грачева. Так и быть, проводи Дину Владимировну до учительской. По дороге и поговорите.
Оказывается, учительская у них была совсем в другом здании. Хорошо, что она догадалась снять свое концертное платье и набросить на костюм пальто. Девочка тоже надела пальто, шапочку. Сказала, что зовут ее Ритой, она заканчивает девятый класс.
Окна стали уже непроницаемо-черными, но, оказывается, стемнело еще не совсем, вечер выдался пронзительно-ясный, такие нередко еще случаются в апреле, когда днем тяготит пальто, а закатится солнце — не жарко и в шубе. Над черной изломанной линией сопок догорала зеленая прозрачная заря, а на высоком бесцветном куполе неба уже роились звезды.
Показала спутнице на зарю и сопки.
— Красиво, верно? Какие чистые краски! Нигде, наверное, такого больше не увидишь?
Девочка отозвалась задумчиво:
— Я бы хотела объехать весь мир, посмотреть. А жить все равно вернулась бы сюда к нам, в Сибирь.
Не успела сказать ей: «А наши мысли совпали». Она заговорила торопливо, видимо, опасаясь, что им не дадут спокойно поговорить:
— Дина Владимировна, а вы когда-нибудь разочаровывались в людях?.. В одном… самом-самом близком человеке?