Она стояла, захватив воротник незастегнутого пальто у горла, глаза смотрели в упор, ожидающе и напряженно. Увидела вдруг себя ее глазами: нарядная, благополучная, счастливая…
…Ритка совсем не собиралась подходить к артистке и тем более затевать разговор. Хотя в общем-то этот вечер взбудоражил их всех. Может, так сказалось поведение учителей? И завуч, и, особенно, Майя — все что-то обдумывали, обсуждали, собирались раньше времени, нарядные. Даже директор… Они это сразу почувствовали. Фамилия певицы, которую крупными зелеными буквами вывела на ватмане Маня-маленькая, никому ничего не объясняла. Ну, приедет, будет петь. У них уже бывали артисты. И не раз. А может, их так настроили стихи? Знакомые строфы звучали по-новому, пробуждая в сердце светлую строгую печаль.
А потом появилась она, Дина Владимировна. Девчонки зашептались: красивая!.. Заслышав этот шепот, оглядела певицу. Красивая, верно. И платье. Цветы у выреза. Привлек голос артистки, теплый, грудной, в нем таилась, звучала затаенная грусть, будто то, о чем говорилось в романсах, приключилось с нею самой. И все это осталось в далеком прошлом. А теперь, она вспоминает и тоскует. «Не искушай меня без нужды», «Не пробуждай воспоминаний…».
Так чисто и красиво могут любить только большие и красивые люди. И она, эта певица. Уж у нее-то, наверное, была и есть сейчас большая и красивая любовь… Но почему столько печали в ее голосе? Так надо, артистка просто играет?
— Я поняла тебя, Рита, — сказала она. — Да, разочаровывалась. Горько и на всю жизнь. Об этом не знает еще ни одна душа. А тебе я расскажу.
Направились к школе, то и дело останавливаясь лицом к сопкам. Их четкие очертания тускнели на глазах, стираясь, заря погасла.
Сказала девочке:
— Вот она, Рита, мечтает посмотреть свет, объездить все страны, а она, Дина Владимировна, школьницей любила бродить под дождем. Во время дождя знакомые, давно примелькавшиеся улицы приобретают новый облик, словно попадаешь в другой город, в котором ты еще никогда не бывал. Эти прогулки и заменяли маленькой Дине путешествия. Во время дождя улицы пустынны и оттого кажутся просторнее, воздух такой свежий и чистый, что им хочется дышать и дышать.
Эта любовь к дождю осталась у нее на всю жизнь. А муж, Аркадий, дождя не любил. Во-первых, грязно, говорил он, брюки заляпаешь, а во-вторых, что за блажь? Гораздо уютнее посидеть с друзьями в кафе или, на худой конец, дома. Поговорить, поспорить.
Друзей она любила тоже, никогда не упускала возможности повидаться, поговорить, не поспорить, нет, спорить она не любила, обменяться мнением о просмотренном спектакле, о новой кинокартине, книге. Просто побыть вместе, наконец.