Летом Ритке нравилось сесть в трамвай и укатить в какой-нибудь из новых районов. Там сойти будто в чужом городе, ведь и в самом деле ты никому тут незнакома. И все в этих новых районах, как в больших городах: высокие здания из стекла и бетона, широкоформатные кинотеатры, кафе-стекляшки. И люди все нарядные, идут по своим делам. Ритка тоже шла, делая вид, что торопится или, наоборот, гуляет, поджидая кого-то. И сама замечала, что становится какой-то не такой, будто она подрастала на это время. И походка не та, уверенней, и голова гордо поднята. Тут, в толпе незнакомых людей, ей начинало казаться, что она такая же, как и все, что и у нее есть теплый, уютный дом, друзья, интересные дела.
Теперь бродить по улицам не хотелось. Уже стемнело. Четко выделяются квадраты освещенных окон в тех домах, что поближе. Остальное — россыпь огней в промозглой тьме.
Наверное, оттого, что желудок был совсем пустой, она прямо-таки закоченела. Или пальто у нее выносилось, уже совсем не греет? У них в классе теперь уже никто нс ходит в пальто, у всех куртки.
Мать спасается от отца и его приятелей у кого-нибудь из знакомых. Небось, и чашку чая там выпьет, и Димку покормит. Ритке тоже можно найти пристанище на вечер. У Томки. Только добираться к ней надо через весь город.
Их дружбе нередко удивлялись. Во-первых, Томке уже семнадцать и учится она в десятом. Во-вторых, они, Ритка и Томка, совсем разные. Даже внешне. Ритка тоненькая, светловолосая, с четким профилем. Томка тоже не толстая, но коренастая, ноги с кривизной. А лицо длинное, какое-то бесцветное, подбородок будто скошен.
Отца у Томки нет, и она никогда о нем не упоминала. Зато мать живет только для нее. Томка не стирает себе даже чулки. Мать у нее работает в какой-то конторе, денег у них больших нет, но Вера Семеновна балует Томку, старается одевать ее красиво и по моде. Томка нс очень изводит себя уроками, но ухитряется ходить в отличницах. У нее хорошо подвешен язык. А вот по музыке, — Томка учится еще и в «музыкалке», — она из «троек» не вылазит.
Теперь Ритка не могла бы и вспомнить, как они подружились. Ритке нравится, что у Томки отдельная комната, пианино, книги. Дом у Томкиной матери свой, небольшой, но уютный. И еще двор, огород. А под окнами весной на старый штакетник палисадника наваливаются тяжелые влажные гроздья сирени.
Спокойно. Никто и ничто тебя не оскорбляет. Можно часами сидеть на некрашеной ступеньке крыльца и слушать, как гудят пчелы над черно-желтыми бархатцами. Или перебирать в Томкиной комнате книги, просматривая одну, другую. И не бояться, что по твоим ушам ударит пьяная брань, в лицо пахнет мерзкий запах водочного перегара.