Вот как было у него, когда он влюбился в Ирину. Конечно, он и сейчас любит ее. Только теперь это совсем другое чувство. А тогда… И вот к Ирине это пришло вновь. Как же теперь быть?
Иван Николаевич оставил книгу на столе, прошелся в комнату, приоткрыл штору на окне. Конечно, уже глубокая ночь, свет уже почти во всех окнах погашен. Ирина еще никогда не задерживалась так долго.
Постояв в раздумье, погасил на кухне свет и оделся в прихожей, стараясь не шуметь, хотя дочь, конечно, теперь уже не мог разбудить никакой шум.
У подъезда еще постоял. Куда идти? Где искать? И что он скажет людям? Где моя жена? Кто может ему это объяснить?
И все же направился к Дому культуры. Постоял на пустой, ярко освещенной площадке перед парадной лестницей. Скоро фонари на ней погаснут. А в окне возле бокового служебного входа уже темно. Там спит сторож. Можно его, разумеется, разбудить. Только что он скажет? Когда окончилась репетиция?
И так ясно: давно.
Улицы были совсем пустынны. С перекрестка, на котором он стоял, они хорошо просматриваются во все четыре стороны. Пустые, выстуженные ночным холодом. Три из них хорошо освещены, у четвертой — только первый квартал, дальше густой мрак. Что там?
Бросил взгляд на часы на своей руке и медленно побрел обратно. К дому. Что он скажет утром дочери? Надо придумать что-нибудь поубедительнее. Например, репетиция затянулась, и мать заночевала у приятельницы. Да, но Катя может спросить: откуда ему это стало известно? Телефона-то у них в квартире нет. Он скажет, что Ирина предупредила заранее.
Телефон, телефон… А ведь можно позвонить главному режиссеру. Славный старикан! Настоящий интеллигент, каких мало. Вот и будка телефона-автомата.
Август Робертович, видимо, уже заснул. Голос отозвался с хрипотцой. Однако старик понял все с полуслова, встревожился:
— До сих пор нет дома, говорите?.. Тут что-то не то. Она не говорила, что у кого-нибудь заночует? Звоните в травматологию, да, немедля. Я тоже сейчас туда позвоню.
Звонить Иван Николаевич не стал. Он не знал больничного телефона, да и вообще… К травматологическому отделению городской больницы он подошел как раз в тот момент, когда от подъезда отъехала милицейская машина. В залитом сильным светом приемном покое ему навстречу вышла полная медлительная сестра, кивнула:
— Да, женщина поступила. Только что привезли… минуточку, — сестра открыла одну из белых дверей и вынесла из комнаты черную шубку. — Эта вещь вам знакома?
…Сколько она пролежала в сугробе при дороге, Ирина Петровна не смогла бы сказать. Очнулась от грубого мужского окрика: