О своем намерении поехать в Египет он не сразу рассказал друзьям: перед глазами то и дело вставала мать. Он знал, что для нее будет нестерпимым чувством даже подумать о возможности такого поступка ее сына, на которого она перенесла всю свою материнскую любовь после гибели Василия. Первым, кому он сказал об этом, был Борис.
Они шли в шумной студенческой колонне, поднимающейся вверх от Арбатской площади к Глазовскому переулку, в котором находилось в то время израильское посольство. Привыкшие только к праздничным демонстрациям, оба испытывали какое-то неведомое им раньше воодушевление, притом каждый понимал состояние другого. Борис не выдержал и толкнул локтем Сергея.
— Старик, здорово ведь все это, скажи?!
И тут Сергей как-то неожиданно даже для самого себя признался:
— А ты знаешь, Боря, я решил поехать туда.
— Откажут. Мне тоже. Потому как опять же мы с тобой необученные, — хладнокровно объяснил Борис.
Сергей несколько помолчал в раздумье. Хотелось возразить, но ничего веского не приходило в голову. Ему на помощь пришел сам Борис.
— Есть у нас, правда, в руках один выигрышный козырь, — он взял под руку друга. — И мы постараемся, конечно, использовать его до предела… Не перебивай — объясню сейчас. Две последние войны — это, может быть, не так и много, но с ними связаны некоторые блестящие традиции старого, доброго герценовского особняка. Ведь в самом начале и финской и Отечественной войн наш институт почти целиком уходил добровольно на фронт, не дожидаясь мобилизации. — Борис глубоко и мечтательно вздохнул. — Так нужно и объяснить в военкомате. Не вздумают же там ломать святые институтские традиции. У нас ведь не бывает ни одного значительного праздника без пятиминутного благоговейного молчания перед памятью светлых людей и поэтов, не вернувшихся в наш дом…
В это время где-то впереди взлетело над колонной, все приближаясь к ним, мужественное, требующее, скандируемое: «Долой!» Борис умолк и, опираясь на плечо Сергея, приподнялся на цыпочках. Но он ничего не увидел из-за качающихся транспарантов, занесенных над головами кулаков. В переулке становилось тесно. Очевидно, передние не двигались дальше, толпясь возле здания посольства. Сергей схватил за руку Бориса и, увлекая его за собой, начал проталкиваться сквозь смятые ряды. Это оказалось не так-то просто: пробиться старался каждый оказавшийся в середине или в хвосте колонны. Однако все знали до мельчайших подробностей о том, что происходило возле посольства, передние передавали обо всем, что видели, тем, кто затерялся среди леса рук и транспарантов.