— Я все равно сумею вернуть тебя оттуда! Так же, как сумел однажды жениться на тебе…
— То есть, как это ты сумел жениться на мне? — с недоумением спросила Наташа.
Михаил зло усмехнулся.
— А может быть, тот ночной верзила — мой приятель. Недаром же у него, как ты говорила, ладонь рыбой пахла.
— Ну зачем же, Миша, так бессердечно шутить, а? — Наташа не выдержала и заплакала.
Он испуганно бросился к ней и начал горячо целовать ее руки, волосы, глаза.
— Шучу. Конечно, шучу, Наташенька. Прости меня, дурня эдакого.
Она понемногу успокоилась. Однако не отказалась от мысли уехать в Москву и, как ни тяжело было ей смотреть на искренне горевавшего Михаила, все-таки уехала.
Вначале он долго молчал, но потом прислал грустное письмо, в котором одобрял ее решение и просил почаще писать…
И вот уже почти целый год, как Наташа учится на очном отделении. Все шло своим чередом. Университет, казалось, целиком поглотил ее. Как вдруг откуда-то появился Сергей с его просторной щедростью, стихами и, главное, с отсутствием давно привычного для нее желания опекать других… Спасаться от него надо или, наоборот, идти за ним? Случайно ли это, или же надолго?.. Хотя бы скорей последний экзамен!.. Уехать, обдумать все вдалеке, если только можно такое до конца обдумать…
Пятое июня. Раннее утро. Из распахнутого настежь дачного окна дует по комнате. Кто-то толкает Сергея в бок, тянет одеяло. Он уже узнает голос сокурсника Бориса Мишенина, но окончательно проснуться никак не может. Наконец встряхивает головой, переворачивается с боку на бок, открывает глаза…
— Что тебе надо в такую рань? Если денег, то даже и не заикайся: нет их у меня.
— Сергей, ты меня обижаешь. Неужели бы я пришел к тебе с таким банальным вопросом!
— Ну ладно, выкладывай, раз уже разбудил.
— Представляешь, старик, приснился мне этой ночью…
— Что-о-о? Из-за этой ерунды ты меня разбудил! Ну, знаешь ли… Толкователь снов из меня такой же, как из тебя пианист: каждое утро стучишь в столовой, как дятел, «Чижика» и портишь аппетит.
— Во-первых, Сергей, ты судишь о моих упражнениях на рояле слишком пристрастно, ибо «Чижика» я исполняю со своими собственными, с вашего позволения — мишенинскими, вариациями. Вот именно — мишенинскими. А во-вторых…
Сергей звонко и от всей души рассмеялся.
— Виноват, Боря, сдаюсь… И сегодня, скажу тебе, у меня определенно повысится аппетит от твоих вариаций. Жаль только, на хороший обед денег нет. Значит, говоришь, мишенинские вариации…
— А во-вторых, если уж ты на моих глазах сейчас поднялся до понимания вершин культурных, то будь уж культурным до конца. И поскольку ты меня перебил и, по всей вероятности, раскаиваешься в этом, то теперь уже, в-третьих, о сне. Железный сон приснился мне где-то перед рассветом.