Затем подошел к зеркалу, почти вплотную приблизил к нему подбородок, прикидывая, стоит ли сейчас бриться или же отложить до вечера. «Нет, сейчас не хочется. Прилягу я лучше еще да посплю час-другой, или, как говорит Николай, поработаю над собой».
Через несколько минут он уже задремал. Но спать ему пришлось недолго: вернувшиеся из города ребята азербайджанцы с шумом ввалились в комнату, окружили его койку и, потрясая над ним двумя конвертами, начали требовать, чтобы он сплясал по такому случаю. Самым настойчивым и неумолимым был Али Нагаев.
— А, да, послушай, от девушки письмо. Понимаешь, гара бала. Пляши, хочешь — по-русски, хочешь — по-бурятски. Ты же показывал однажды, как буряты пляской выражают самый высокий момент своей радости. Нет, даже очень обязательно по-бурятски.
Проснувшийся Николай тоже присоединился к ним:
— Давай, старик, что тебе стоит.
Сергей догадался, что письмо от Наташи. Он поднялся с койки, раздвинул руками наседавших на него однокурсников и начал выплясывать «самый высокий момент» — что-то вроде замедленной чечетки.
— Ях-ши, ях-ши, — прихлопывая в ладоши, скандировали Али и его товарищи.
— Ях-ши, ях-ши, — вторил им Николай.
Сергей уже было остановился и, упрашивающе глядя на Али, протянул руку за письмом. Но тот не сдавался — спрятав в боковой карман пиджака конверт, лукаво подмигивая друзьям, продолжал хлопать в ладоши. Наконец он отдал письмо. Тогда выступил вперед Ахмед Руфатов.
— А теперь, товарищи, позвольте мне открыть второе отделение концерта участника бурятской декады в Переделкине, — и он положил на ладонь второе письмо, хлопнув по нему ладонью другой руки.
— Ахмед, братцы! — взмолился Сергей. — Я больше чем уверен, что письмо от матери. Она у меня уже немолодая. Вдруг прихворнула и пишет об этом, а я буду здесь паясничать. Ну, право же, не хочется плясать. Дово́дите меня уже до шахсей-вахсея какого-то. Отдай, Ахмед, письмо. Будь же ты другом, подлый ты человек.
За него вступился Николай:
— Может, и в самом деле отдадим ему письмо, граждане Востока, а? По вашим отдутым карманам вижу, что нам будет из чего составить второе отделение.
— Отдай, Ахмед, — поддержал Николая молчавший до этого Гусейн Байдамов и начал расстегивать чехол на своей таре, с которой он почти никогда не разлучался.
Сергей получил свое второе письмо. Оно, как он и предполагал, было от матери. Его и вскрыл первым. Быстро пробежал глазами исписанные крупным почерком в косую линейку тетрадные листы. Улыбнулся, прочитав приписку о том, чтобы он в этом году нарушил в конце концов традиции неожиданных приездов домой и телеграфировал подробно, вплоть до номера вагона. Письмо от Наташи спрятал в тумбочку: решил прочитать, когда останется один в комнате.