— Рвусь. — И, взяв себя в руки, уже спокойнее продолжал: — А ты случайно не знаешь брата его, Виктора Святославовича, моего очень хорошего знакомого?
— Я же тебе сказала, что ничего не знаю. Он позвонил мне. Говорит, в студенческие годы моей мамы — она университет кончала — они были хорошими друзьями. Он даже о тебе говорил, чтоб я с тобой пришла.
— Да-а, — многозначительно протянул Сергей. — Вот это неожиданная встреча… Но откуда он знает меня? — задал он вопрос уже самому себе.
— Мама ему рассказала летом.
— Нет, это мне положительно начинает нравиться. Едем сейчас же к нему. Где он живет?
— На Стромынке.
В троллейбусе Сергей все время молчал, смотрел в окно и, напряженно обдумывая случившееся, хмурил лоб. Наташа несколько раз пыталась с ним заговорить, но безуспешно. Она тоже начала хмуриться, капризно подергивая носом. Наконец Сергей, видимо порешив со своим планом встречи, повернулся к ней, ласково и тихо, чтоб никто не услышал его, сказал:
— Ты прости меня, Наташа. Я, кажется, не могу иначе. С этой фамилией у меня очень много неприятных воспоминаний. И не только у меня. Я, правда, не знаю, что собой представляет этот ваш друг семьи. Может, он и неплохой и я напрасно так погорячился, услышав о нем. Но его брат — я больше чем уверен, что это именно те Олишевы, отчество у них не очень распространенное, как и фамилия, — его брата я знаю как матерого фашиста.
— Не может быть! — с ужасом прошептала Наташа.
— Очень даже может быть, — хладнокровно ответил Сергей, — и сейчас ты, кажется, в этом сможешь убедиться.
— Сережа, я боюсь, — она плотнее прижалась к нему.
— Ну зачем же. Ты ведь со мной, — успокаивающе прихвастнул Сергей…
Олишев и в самом деле ожидал их на улице. Увидев идущую ему навстречу пару, он каким-то внутренним чутьем понял, что это как раз те, кого ожидает. Он сразу же подтянулся, собрался и первый заговорил:
— Здравствуйте. Я Олишев. А вы, по-моему, ко мне. — И он пожал робко протянутую руку Наташи. Затем с беспредельно тяжелой тоской посмотрел Сергею в глаза.
От этого взгляда острый холод пробежал по спине Сергея. Он торопливо, бездумно-механически принял протянутую руку и, пожав ее, мгновенно почувствовал, как тают, дробятся, бледнеют приготовленные в троллейбусе для этой встречи гневные, холодные слова. Надо было торопиться. И он вдруг спросил:
— Извините меня… Анатолий Святославович, но я хотел бы сразу же узнать: у вас есть брат Виктор? — и торжествующе, не мигая, посмотрел в помутневшие глаза Олишева. Он ждал, что тот смутится, растеряется, начнет отнекиваться. Однако ничего такого не произошло.