— Ее знают во всех близлежащих гастрономах. И даже побаиваются. Говорят, всегда подолгу присматривается и принюхивается к чаю: боится, как бы он не оказался или залежалым, или же хоть несколько минут, но побывавшим в близком соседстве с каким-нибудь острым продовольственным товаром.
Чай Мариши, как после не раз об этом вспоминал Сергей, оказался тем последним и решающим звеном в сближении с Олишевым, после которого незаметно, но быстро исчезли в разговоре недомолвки, сомнения и недоверчивость. Все это сразу почувствовали, и когда Олишев попросил прочитать Сергея что-нибудь из своего, тот не заставил себя упрашивать и прочитал с десяток стихотворений.
Олишев слушал внимательно, молча, не перебивая ни порицаниями, ни, одобряющими репликами. От его напряженного молчания Сергей уже было начал стыдиться за свои стихи. И только когда он прочитал совсем недавно написанное стихотворение о вишне, которая второй раз в году, в начале сентября, зацвела (по народным поверьям, не к добру), и Олишев и Наташа, не слышавшая еще от Сергея этого стихотворения, сразу же почувствовали те интимные намеки на взаимоотношения молодого поэта, да и, совсем невольно, профессора с семьей Малаховых, Олишев поднялся с кресла и, потянувшись к Сергею, растроганно обнял его.
— Спасибо, Сереженька. Об остальных стихах пока ничего не могу сказать. А за это спасибо. — Разволновавшись, он не почувствовал, как окончательно проговорился о своем прошлом. И лишь спустя несколько минут, осознав эту свою слабость, он виновато, сконфуженно посмотрел на погрустневшую Наташу, зачем-то придвинул к себе отставленную уже чашку с остывшим чаем.
…Они расстались почти друзьями. Ни в приглашении профессора бывать у него чаще, ни в обещаниях Сергея и Наташи приходить к нему не было ничего искусственного, лишь «из вежливости».
Как-то в субботу в кассе предварительной продажи театральных билетов на площади Свердлова Сергей снова встретил Анатолия Святославовича. Олишев тут же начал журить его за то, что тот так долго не выполнил обещания — прийти в гости.
— И вы знаете, Сережа, я вас ни в коем случае не отпущу. Сейчас же вы поедете со мной на Ленинские горы. Позавчера получил там новую квартиру.
— Я охотно поеду с вами, Анатолий Святославович. Я, конечно, не забыл своего обещания. Просто не выкраивалось время. Не забыл и вашего испытующего взгляда, когда мы с Наташей уходили от вас. Вы, кажется, что-то хотели сказать мне, но вас смущала Наташа.
— Совершенно верно. Очень даже хотел поговорить с вами наедине.
Они сели в автобус, курсирующий между новым зданием университета и старым, и через полчаса уже были в рабочем кабинете профессора. Извинившись, Олишев вышел на кухню и распорядился о чае. Затем на столе появилась бутылка коньяку, бутылка шампанского, сбитые сливки с клубникой, лимон в сахаре, жареная курица. Стол накрывал сам хозяин, без помощи Мариши. Когда все было приготовлено, Олишев, видимо довольный своей работой, потер руки и пригласил Сергея к столу.