К концу осени мы вошли в столицу какого-то крупного западного государства. Красивый городок, тихенький такой, чистенький. Был. Теодор с Дамианом, командовавшие армиями, ничтоже сумнящеся расквартировали солдат у местных. Шумели сильно…
Зато мне достался дворец и местная библиотека. Что там творили брат с неуёмным, вечно напоминающим о себе цветами и драгоценными безделушками южным королём, меня не интересовало. Я снова окопалась в библиотеке, притащила сюда все трофеи из завоёванных городов (а там симпатичные монастыри были) и пока меня Теодор не вытащил, отдыхала, валяясь с книгой на подушках у камина.
В покоях, кажется, Дамиана — по-южному всё было обставлено (Дамиан с собой все эти финтифлюшки вроде узорчатых подушек да украшенных затейливой резьбой столиков повсюду возил) — нас встретили солдаты (наши вперемешку с южанами) и какой-то связанный мужчина в лохмотьях на коленях у камина. Его взгляд — отчаянно безнадёжный — встретился с моим и уже не отпускал.
Я прошла к креслу, села. Духи ветерком витали вокруг — я привыкла уже. Остальным странным, наверное, казалось, почему у меня невпопад юбки колышутся да волосы развеваются. Вот и пленник смотрел во все глаза.
— Алисия, — указав на связанного, официальным тоном произнёс Теодор. — Позволь представить тебе короля Антуана, повелителя Западного союза и рыцаря Святого престола.
Я вскинула брови, снова встретившись взглядом с пленником. Тот, будто не слыша, продолжал зачарованно глядеть на меня.
На какое-то время в комнате повисла тишина.
— Ну и что? — не выдержала, наконец, я.
Вперёд выступил Дамиан. Опустившись на одно колено у моего кресла и нежно взяв меня за руку, он проникновенно произнёс:
— Любовь моя, прошу тебя, — целуя мои пальцы. — Узнай у него, что планирует Святой престол против нас.
Я ошарашенно уставилась на него.
— А палачи, что, не справились?
— Увы, — раздался слева голос Теодора. — Палачи оказались бесполезны. Сестра, ты сможешь?
Я снова посмотрела на пленника. Тот, вскинув голову, уставился на меня уже с вызовом.
— Скажи, сестра, ты можешь? — начал брат, но Дамиан его перебил:
— Любовь моя, что мне сделать, чтобы ты согласилась?
В обычной ситуации я отъехала бы от него вместе с креслом. Но тут его слова быстро вылетели из головы.
Мучить? Беспомощного человека, который мне ровным счётом ничего не сделал?
— Любовь моя, — надрывался Дамиан, целуя мне руку, медленно, но верно подбираясь к локтю.
Мы с пленником смотрели друга на друга.
Пытать? Мне?!
— Уйдите, — тихо приказала я, прерывая очередное любовное признание Дамиана. — Оставьте нас.