Художественный редактор, явно погруженный в собственные мысли, поднял глаза на Шюмана:
– Это срочно? Мне надо разобраться с графикой.
– Как можно быстрее, – ответил Андерс Шюман, снова посмотрел на Аннику и направился назад в сторону своей комнаты.
Она молча пошла дальше, чувствуя, что у нее вспотели ладони.
– Кофе?
Анна Снапхане покачала головой, Себастьян Фоллин наполнил для себя пластиковую чашку. Она заметила две царапины на его щеке, но это, похоже, нисколько его не беспокоило. Шоковое состояние, в котором менеджер Мишель пребывал после убийства, почти прошло. Сейчас он был собран, серьезен, настроен на деловой лад, готовый выполнить свою задачу, позаботиться о ее памяти.
«В смерти, – пронеслось в голове Анны, – так же, как в жизни».
– Следующий шаг ужасно важен, – прошептал Себастьян Фоллин и доверительно наклонился к ней, от поднимающегося над кофе пара его очки слегка запотели.
Анна Снапхане сделала шаг назад:
– Какой шаг? Что ты имеешь в виду?
– Надо застолбить торговую марку. Многие сейчас захотят заработать на Мишель Карлссон, но этим надо заниматься со всем уважением и с мыслями о завтрашнем дне.
Анна уставилась на стоявшего перед ней мужчину, его слова просто не укладывались у нее в голове.
– Ты сам слышишь себя? – спросила она слишком резко и слишком громко. – Ты говоришь о ней как о логотипе.
Менеджер сжался, его нижняя губа задрожала.
– Я хочу только хорошего, – сказал он.
– Для кого? – поинтересовалась Анна с неприятным осадком на душе.
Она отвернулась от него, ее взгляд скользнул через кафетерий, сквозь стеклянную стену, остановился на происходящем в редакции.
Карин Беллхорн, наклонившись вперед, сидела на диване рядом со своим рабочим местом, тихо разговаривала с Марианой фон Берлиц и Стефаном Аксельссоном. Анна Снапхане поспешила туда, чувствовала, как у нее побледнели щеки.
– Я не могу отделаться от ощущения, что все это какая-то мистика, – говорила Мариана остальным, когда Анна подошла к ним. – В любую минуту на экране появится заставка, и она предстанет во всей красе, похудевшая и суперстильная. Ее рейтинги бы просто зашкаливали.
Анна удивленно посмотрела на свою коллегу.
– Ты же это не всерьез, – услышала она свой собственный голос.
– О чем ты? – спросила Мариана. – Неужели я не могу признаться, что все это напоминает мистификацию?
Анна неожиданно для себя заговорила и не могла остановиться:
– Зачем тебе понадобилось глумиться на ней, даже мертвой? Неужели ты так сильно ненавидела ее только из-за того, что она смогла оказаться на экране, а ты нет?
Мариана фон Берлиц мгновенно побледнела: