Столь неожиданная и жестокая атака с его стороны позволила Анне по-новому взглянуть на Аксельссона, ей открылось то, чего она раньше не замечала.
– Ах, черт, – сказала она, уставившись на него широко открытыми глазами. – Ты тоже завидуешь, и не только Мехмеду, поскольку он постоянно присутствует на экране, но и мне, которая смогла попасть в воскресное приложение «Квельспрессен» как один из примеров новых семей. Бедный Стефан.
– Ты полностью больная на голову, – парировал он. – Я говорю о совершенно других вещах, о долге и чувстве ответственности, о том, чтобы не подводить, когда дело касается…
– Ты же был влюблен в Мишель, – пробормотала Анна и сделала несколько шагов к нему. – Хотел бросить жену и детей, лишь бы жить с ней, но она высмеяла тебя, не так ли? Она просто хотела заслужить твое уважение, чтобы ты перестал болтать о ней всякую чушь в аппаратной, и делала это в своей обычной манере, использовала единственный известный ей метод, она трахалась с тобой, вертела тобой как хотела, но все пошло наперекосяк, верно? Ты попал в беду по-настоящему, ты успел рассказать обо всем жене? И что она сказала?
Стоявший перед ней мужчина побледнел, уставился на нее остекленевшими глазами:
– Этого… не было…
– Нет? Тогда откуда вся твоя ненависть? Тебе не дает покоя моя большая фотография в «Квельспрессен»? То, что Мехмед известный телеведущий? А он ведь и юрист, и журналист, дважды получал Большой журналистский приз! Тебе известно столь же хорошо, как и мне, что…
– Послушай, ты! – крикнул видеорежиссер и резко поднялся. – Я видел тебя! Видел перед автобусом пятнадцать минут четвертого. Какого черта ты там делала?
Анна Снапхане онемела от неожиданности, у нее перехватило дыхание, она уставилась на Стефана Аксельссона:
– А чем там занимался ты сам?
Продюсерша подняла обе руки.
– Послушайте, – сказала Карин Беллхорн громко и властно, – прекратите сейчас же. Теперь нам надо успокоиться. Мы сами не понимаем, о чем говорим. Дело полиции выяснить, что случилось. Лучше не станет, если мы будем винить и подозревать друг друга. Может, договоримся об этом?
Все старались не смотреть друг на друга, устремляли взгляд куда угодно: в пол, в окно, в потолок, на стены.
– Сегодня нам надо успокоиться, обсудить назначенную на вторник встречу, посвященную памяти Мишель, и попытаться распределить работу. Может, кому-нибудь необходим психолог? Психотерапевт?
Все замерли, удивленно уставились на нее. Себастьян Фоллин в двери кафетерия, серый костюм, кофе в руке, Мариана фон Берлиц, сидящая на диване в вызывающем красном платье, Стефан Аксельссон в джинсах и хлопчатобумажной футболке с пятнами пота под мышками, Анна Снапхане с покрытым красными пятнами лицом, которое постепенно стало приобретать нормальный цвет.