– Я участвовала в факельном шествии этой зимой, – прошептала нацистка. – Одного парня убила этническая группа иностранцев, мы собрались около железнодорожной станции ближе к вечеру, чтобы выразить свое сочувствие и уважение.
Она выпрямила спину, неловко вытерла слезы, бросила взгляд в сторону заколоченного окна. Ее глаза блестели, словно свет факелов отражался в них.
– У нас не было никаких флагов, никаких транспарантов, только факелы и свечи. Все национальные группировки поддержали эту манифестацию, их представители присутствовали. Мы шли вместе с близкими парня, возложили цветы и зажгли свечи. Все было очень торжественно и очень печально, я плакала постоянно. Просто здорово все получилось, ты можешь это понять?
Она подняла глаза на Аннику, слезы текли по щекам.
– Мы шли и оплакивали нашего патриота, все вместе… Анника кивнула, у нее пересохло в горле, она откашлялась. – Да, – сказала она, – я понимаю. Ты захотела, чтобы они сделали то же самое для тебя?
Девица кивнула, снова сжалась в комок и зарыдала.
– Где ты достала оружие? – осторожно спросила Анника через несколько минут.
– Заказала в Soldiers of Fortune. Это их сувенир, выпущенный по поводу двадцатипятилетнего юбилея журнала, хотя переделанный, конечно. В оригинальном виде он не стрелял.
– А как тебе удалось провезти его в Швецию?
– Это сделала не я. Почта. Global Priority International. На упаковке значилось, что там компакт-диски.
– Ты рассказала об этом полиции?
Она поколебалась мгновение, потом кивнула:
– Я стукачка.
– Вот еще, – возразила Анника. – Почта виновата. С них и спрос.
Ханна Перссон рассмеялась, вытерла слезы.
– Итак, что, собственно, происходило там во дворце?
Нацистка неприязненно покачала головой.
– Ну, во всяком случае, мало общего с тем, о чем написали в газетах, – сказала она с нотками превосходства в голосе. – Все напились и постоянно ругались, Мишель Карлссон болталась полуодетая и трахалась с поп-звездой то тут, то там. Эти люди ссорились и дрались. И обо всем этом нет ни слова в прессе.
– Не всегда пишут обо всем, что происходит, – заметила Анника.
– Почему же, если это правда?
– Есть еще такое понятие, как неприкосновенность личности.
– Но неприкосновенность личности патриотов вас нисколько не волнует, о нас вы пишете всякое дерьмо при любом удобном случае и лжете, не стесняясь.
Нацистка произнесла это по инерции, без намека на агрессивность. Анника позволила себе улыбнуться:
– Ну так расскажи всю правду, все, что ты знаешь.
– Все?
– С самого начала. Как редакция «Летнего дворца» вышла на тебя?
Ханна Перссон стала рассказывать, крутя прядь волос между большим и указательным пальцами.