– Правда, что Мишель дала тебе неверное время пробной записи?
Затылок на мгновение окаменел, плечи сжались. Анна Снапхане повернулась и уставилась на Аннику с широко открытым ртом:
– Кто тебе сказал?
– Это правда? Она сорвала тебе кастинг?
Анна таращилась на нее несколько секунд, потом резко повернулась, поменяла кассету Betacam. Стоны и пыхтение по-прежнему доносились с кассеты в первом аппарате.
– Я не знаю, – сказала она. – Карин Беллхорн так сказала. Я не понимаю, зачем ей лгать.
Рука с архивной этикеткой безвольно упала, она посмотрела в сторону пластиковых мешков.
– Одно мне странно – почему она не рассказала все раньше. – Анна одарила Аннику быстрым взглядом через плечо. – Поэтому я не могу ничего утверждать. А в чем дело?
Ее вопрос повис в воздухе.
– И ты действительно… грозилась задушить Мишель, когда узнала об этом? – Голос Анники дрожал.
Анна перевела дыхание.
– Да, – подтвердила она. – И поэтому тебя интересует, не я ли убила ее?
Она развернулась, подняла глаза на Аннику, спокойно выдержала ее взгляд.
Анника громко сглотнула.
– Вовсе нет, – сказала она, – ничего подобного, но ты же не рассказала мне об этом. Немного странно услышать такое от кого-то другого.
Анна опустила глаза:
– Сначала я об этом забыла. А потом испугалась. – Анна снова подняла взгляд на Аннику. – Факт состоит в том, что в тот вечер почти у всех в какой-то момент возникало желание убить Мишель.
Они посмотрели друг на друга. Анника знала, что это правда. Напряженную тишину нарушали только стоны с записи, когда же они внезапно прервались, Анника и Анна вздрогнули. Шум, по звуку напоминающий внезапный порыв ветра, вырвался из динамиков, тихий мужской голос наполнил комнату.
«Did someone come?»[2]
Снова шорох, едва слышные статические помехи.
«No, noone, come on…»[3]
Половой акт возобновился – шепот и смех, стоны и прерывистое дыхание.
– Они разговаривали раньше? – спросила Анника удивленно.
Анна Снапхане покачала головой, слегка побледнела.
– Могут это быть Мишель и Джон Эссекс? – поинтересовалась Анника.
Анна задумалась, кивнула:
– Там сначала масса внутренних переговоров, болтовня в аппаратной: «Пять секунд… Осторожно… Камера один… Заставка… Запускай видеоблок два…» Мишель объявляет Джона… То есть это тот самый вечер.
– Кто сделал запись?
Анна Снапхане громко вздохнула несколько раз, покачала головой:
– Понятия не имею. Кассета лежала в куче контрольных лент, но она не выполняет никакой функции в программе.
Пара на записи продолжала стонать и кричать. Анника стояла, прислушивалась к звукам, примерно через минуту Анна включила ускоренный режим, голоса стали напоминать бормотание Дональда Дака. Скоростной секс. Анника сглотнула, ее пульс зачастил.