– Мы пропустили какой-то разговор, – сказала Анна Снапхане и включила обратную перемотку.
– Как дела?
Лицо Карин Беллхорн показалось за мусорными мешками. Анна остановила кассету с актом любви. У продюсерши был наморщен лоб и приподняты брови, словно она стояла на носочках. Ее взгляд стал холодным, как только она увидела Аннику.
– Что ты здесь делаешь?
Анника попыталась улыбнуться.
– Пришла на встречу, посвященную памяти Мишель, – ответила она. – Я подумала…
Но Карин Беллхорн уже про нее забыла.
– Ты нашла все материалы для сто один и сто два? – обратилась она к Анне.
– По большому счету да, – ответила Анна, снова ныряя рукой в мешок. – Все временные коды для найденных мною лент записаны. Насколько я могу судить, все готово для грубого монтажа.
– Ты сможешь его сделать? – спросила Карина прокуренным голосом. – Если нет, не могла бы ты набросать эскиз для меня, вписать временные коды и положить мне на стол перед тем, как уйдешь сегодня домой?
Анника видела, как у Анны заходили желваки на щеках. – Еще очень много осталось, чтобы…
– Черт с ним, с этим разберешься на следующей неделе. Тебе ведь известна очередность, подбери те ленты, которые понадобятся для окончательного монтажа, пожалуйста.
Карин Беллхорн повернулась и исчезла, прежде чем Анна успела запротестовать.
– Чертова старуха, – буркнула она со слезами злости на глазах, когда тяжелые шаги продюсерши затихли в коридоре, – мне придется просидеть здесь остаток лета. О встрече, посвященной памяти Мишель, я могу забыть.
Анника засуетилась, поняла, что ей пора уходить.
– Послушай, – сказала и взяла свою сумку. – Мне надо пройтись.
Анна Снапхане наклонилась, извлекла кассету со звуками полового акта.
– Это же чертовски несправедливо, – заныла она. – Здесь со мной обращаются так, словно… – Быстро вытерла слезы с лица и передала ленту Аннике. – Возьми ее. Спустись к Гуннару и спроси, что это такое, кто записал, где и почему.
Анника взяла кассету, сунула в сумку, обошла мешки, направляясь к выходу.
Томас узнал шаги, приближавшиеся по толстому ковру, семенящие и тяжелые одновременно. Торопливо выдвинул верхний ящик, небрежно положил на письменный стол несколько отчетов. Оценил, как скоро приближаются шаги. Три секунды, две, одна…
– Ты не мог бы зайти к начальнику отдела?
Он удивленно поднял глаза, якобы оторвавшись от работы.
Секретарша одной рукой держалась за дверной косяк, морщась из-за узких туфель.
Томас улыбнулся:
– Конечно.
Собрал свои бумаги, положил в ящик, запер его на ключ. Следом за секретаршей прошел по коридору, пересек фойе. – Кофе? – спросила она и открыла дверь.