.
- Помню, крестьянские дети приходили к нам на поля работать. Взрослые рожь срезали серпами, а дети охапки эти носили. У кого охапки были больше, тому десять копеек платили, а у кого поменьше - восемь.
Женщина в казенной одежде тянет девочку за руку, передает ей узелок. Что-то говорит про то, что она теперь будет жить с родными людьми. Страшно, она хочет назад, но перечить не смеет.
- Еще помню, была у маменьки старая нянька Феклуша. Она еще маменьку мою нянчила, а потом и всех моих старших сестер и братьев, да и меня хотела. Только стала она к тому времени подслеповата да забывчива. Вот старшие дети над ней и смеялись. Ходит она, бывало, ищет меня по комнатам: Дусенька! Дусенька! А они палено в пеленки завернут и тянут ей. Вот, говорят, твоя Дуська!
Незнакомая худенькая женщина в коридоре бросается с объятиями. Узелок в руках мешает. Выходят на улицу. Женщина присев гладит её по щеке, заглядывает в глаза:
- Сарочка, милая!
На здании, из которого они вышли красная вывеска. Белыми буквами на ней написано "DOM DZIECKA". У женщины в руках фотография. Светловолосый парень улыбается.
- Так маменька плакала, когда мы уезжали. Мы уезжали, а Феклуша с нами ехать не могла. Слегла она. Я ей перед отъездом все сказки читала. Ей да детям крестьянским. А она мне на прощание "Катюшу" дала. "Мне она, говорит, уже ни к чему, а тебе дитятко пригодиться".
- Евдокия Николаевна, а «Катюша» — это что?
Крушение поезда. Станция Броневая. Вывеска от удара погнулась. Худенькая женщина мертва. Руки в крови.
Стоны, плач, крики, но звуков неслышно. Только видно, как кривиться в плаче рот сидящего на земле малыша. Доктор в белом кому-то машет рукой. Мужчина стоит на четвереньках, зажимая руками голову. Холодно. Пальто испачкалось. Валяется рядом. Надо бы его надеть. Руки не слушаются.
- Евдокия Николаевна?
- А? Катюша-то? Деньга такая. Сто рублей с изображением Екатерины второй.
Руки не слушаются. Одной пуговицы нет. Кровь на руках запеклась и не оттирается.
- Вы устали? Давайте, пожалуй, закончим на сегодня. Да и по запаху я чувствую обед скоро.
Рожь. Поле. Ласточки летают низко-низко. Тихо. Душно. Будет гроза.
- Евдокия Николаевна, Вы хорошо себя чувствуете? Давайте я сестру позову.
- Доктора Майера пригласите, - едва услышал Дэн безжизненный голос старушки.
Шейн помог старушке лечь. И, выскочив за дверь, побежал в конец коридора к комнате Дэна. Дэн выбежал, едва за Штейном закрылась дверь. Схватил в процедурной тонометр, ампулу аммиака и назад к бабке.
Бледная, с пустыми глазами, но в сознании, на появление Дэна она, казалось, не отреагировала.