– Вода вот, – придвинула Гея чашу. – Виноград есть. Зеленый есть, черный есть – ты только кушай. А орехи какие! Фиги, фиги достать забыла, да что ж такое!
И убежала доставать фиги. Не призывать – вручную доставать, как смертная. Потом за оливками побежала, за яблоками, опомнилась, что вот, конечно, как это я финики могу не попробовать…
Зеленый платок мельтешил перед глазами, и уследить за Матерью-Землей было трудно.
– Антей, – выговорил я, набирая в горсть орешков. – А кто отец-то?
– Посейдон, – задорно отозвалась Гея, пробегая мимо с гранатами. Подвинула, подумала, отставила подальше. – Эх, на молодых меня потянуло… а про него ведь говорят – он Земли Колебатель. Знаешь? Так и решила – чего там, пущай поколеблет. А вышло – вот. Горе.
Ну, Жеребец сам по себе тот еще подарочек…
Странно – она словно помолодела. На берегу во время гибели Тифона выглядела старше… или показалось?
– …да ну, какой из него Жеребец! Разве что нимфочку какую своей прытью испугает, – топ-топ-топ, чем бы еще накормить гостя. Может, медком? Да, точно, мед же есть… – Вот Уран был – мужик! А сейчас… мало что отцы перевелись – так и сама старею. Вон попыталась из самой себя родить… знаешь, небось, что с Тифоном получилось?
Мать-Гея, что за игру ты ведешь?! Откуда суетливость, легкость тона, улыбка?
Безмятежность в глазах… нет, опять утопала, теперь за оливками.
– Правильно Громовержец-то его. Жалко, а правильно. Уж очень необузданный сын… а я ж не знала. Думала – утешение будет, а он – хочу, мол, всеми править. И что за мучение с этой властью… А куда его Зевс-то?
– В Тартар.
– Тартар… - остановилась. Попробовала слово на вкус, и взгляд на секунду переменился – разверзлась пропасть задумчивости в плодородности нивы. И будто тень – то ли мысли, то ли воспоминания. –Тартар, значит… А ты кушай, дорогой, что не кушаешь?
Кушаю.
Вернее, отчаянно давлюсь душистым белым виноградом под взглядом матери-Геи.
Ласковым. Вбирающим в себя, словно поле – долгожданную влагу.
С легкой искрой безуминки на дне…
– А ты бы у меня тут… на два, три дня? Погостить, а? Совсем никак? Ага, дела, дела… и ко мне, значит, по делу явился – ну, у детей всегда так, это понятно. Что за дело-то?
Родниковая вода холодная, будто только что из колодца, и пьянит почему-то крепче нектара или вина.
– Мать-Гея. Я хотел просить тебя о помощи.
Промелькнула и исчезла безуминка в глазах, и глубокие морщины на лбу чуть разгладились – от изумления.
– Меня? О помощи?! Это о чем же?
– Мне нужно, чтобы ты вырастила цветок. Для моей жены. Будущей жены.
– Цветок? – хлопнула в ладоши. – А почему не к Деметре… а, Деметра же тебя недолюбливает, как и эти все. Так ты жениться решил? А цветок тебе как – в дар или как приманка на похищение?