Медно-зеленый вихрь с пунцовыми губами и стройными ножками. Ты веселишься так безмятежно, что над тобою хочется сжалиться. Представить твой ужас, когда ты поймешь, какую участь тебе приготовил отец; вообразить твои рыдания, когда ты увидишь мою вотчину; наконец, помыслить о беспросветности горя Деметры – и вернуться к себе ни с чем…
Только вот меня уже давно назвали Безжалостным, а потому ты будешь моей женой.
Квадрига близко. Мне достаточно шевельнуть губами, чтобы она откликнулась на мой безмолвный приказ, если бы не дурацкое напоминание Зевса о том, что я – Владыка – я бы уже так и сделал, я бы сделал проще, я бы просто зажал тебе рот и перенесся бы под землю, хтоний бы скрыл нас от посторонних взглядов, и теперь ты бы уже плакала на ложе, осознавая, что принадлежишь мне. Но…
Запыхавшаяся Кора упала в цветы, раскинув руки.
– Сплетницы, – сообщила она нимфам, которые негромко переговаривались за плетением венков. – Разве вам не скучно?
– Нам очень даже нескучно! – отозвалась пышногрудая Левкиппа. – Мы обсуждаем, почему цветок назвался дельфиниумом.
– Потому что он похож на дельфинью голову, – донеслось из травы.
– А ты знаешь, чем знаменит дельфин?
На яблоню начали слетаться соловьи. Наверное, порадовать пением юную богиню. Даже какая-то ворона приковыляла по воздуху – тоже порадовать, чем могла: «Карррр!!!»
– Тем, что он тоже сплетник, как вы, – со смехом отозвалась Кора. – Дядя Посейдон начал у него спрашивать: куда это Океан девал свою дочку Амфитриту? А глупый дельфин взял и проболтался.
– Зато теперь в почете у владыки морей, – заметил кто-то. – Когда тот увез Амфитриту на колеснице… – «Карррр!» – и сделал ее своей женой… – «Каррр!!!» – то потом он вспомнил, кому обязан… – «Карррр!!!» – Да лети уже ты, чего раскаркалась?!
– Подумаешь – великий почет, – с пренебрежением фыркнула золотоволосая худышка. – Иахе, расскажи лучше, как у тебя с Аполлоном прошло. Ведь прошло же?
– Ахахаха, что точно, то точно! Было – и прошло!
– Ну, у Мусагета-то таких тысяча – на любой вкус. Кто только за ним не бегает…
Девчачьи разговоры везде одинаковы. Стражникам только дай о бабах помечтать, а девушкам…
– А как он целуется?
– Кора, а ты разве с ним…
– Не-ет… мы не успели, – дочь Деметры бережно срывает цветки дельфиниума, белые, только белые. – Когда он ко мне пробрался тогда… то сначала стал говорить, как я прекрасна и что он очень хочет на мне жениться… а потом уже совсем собрался, даже обнял… а тут…
– Тут?
– А тут вдруг мама! – хором помогают сразу трое или четверо, и хохот тревожит соловьев на яблоне. Кора смеется громче всех и корчит на милом личике рожицу – старается показать, как хлопал глазами Аполлон, а потом еще – как Сребролукий улепетывал от разъяренной Деметры.