– Семела? – переспросил я тяжело.
– Ага, дочка царя Фив Кадма. Красотка… – прищелкнул языком. – Хотя дурища… впрочем, может, по малолетству. А отец от нее без ума – Стиксом клялся, что любую ее просьбу выполнит. И что только в ней нашел…
– Посмотрим, - сказал я.
Гермес подобрался на кресле.
– Думаешь, Гера ее – того? Лобызает, чтобы к тебе отправить? А хотя я тоже так думаю. Ну так что, Владыка – не опасаешься ты жену в такую компанию отпускать?
Опасаюсь. Персефона нынче холоднее Стикс и коварнее Гекаты, и как ее общество может повлиять на этих двоих…
На Гекату оно повлияло странно: Трехтелая заявилась ко мне поговорить.
Не как с Владыкой, потому разговор приходил при отсутствии свиты.
– Твоя жена, Владыка, – начала она после того как истощила запас лицемерных заверений в том, как она передо мной преклоняется.
Я не шевельнулся – подавил желание схватиться за голову. Знал же, чем кончится…
– Говори.
– Опасаюсь, что она лишается рассудка.
– Нет, – сказал я. Предательское слово вылетело раньше, чем я смог услышать его внутри себя, да я и не слышал: передо мной в этот момент стояло перекошенное лицо матери: «Прочь! Про-очь! О-о, сын мой Климен!»
Геката поджала губы.
– Тебе лучше знать, Владыка. Мое мнение – лишь мнение недостойной слуги… И если мне кажется, что для Персефоны чужд этот мир, что она не может свыкнуться с ним, что в нем нет для нее места – то кто я, чтобы это было правдой? Всего только богиня колдовства… Если мне кажется, что моя подруга тоскует по солнцу, которого она лишена… а ты говоришь: нет – значит, мне это только кажется.
И недоговоренные слова мельтешили в шести глазах – вгрызались в меня смыслами.
«Ты заставил ее сойти сюда, принудил стать твоей женой, ты отнял у нее все, что было ей дорого – а чем ты это заменил? Собой?! Кронид, это ведь даже не смешно…» И еще – но это уже из двух глаз, подавленными отзвуками: «Кронид, я пойду к Деметре! Если я дальше буду видеть, как бедная девочка сходит с ума от ужаса твоего мира – я пойду к Деметре, и мне все равно, что ты сделаешь потом!»
– Ступай в свой дворец, – сказал я. – Ты хорошо выполняешь свои обязанности. Награду себе определишь позже.
Напоследок она выдержала традицию – смерила меня исполненным ненависти взглядом.
Я отыскал Персефону в тот же день в гинекее – за вышиванием. Блуждания по асфоделевым полям в сопровождении Стикс ей, видно, наскучили.
Мельком глянул на узор, который она выводила по синей ткани – золотые солнца. Жена потупилась, будто я смотрел на потаенное. Закусила губу, хоть отдаленно начиная напоминать самое себя.