А тени будут в Стикс сигать от такого соседства.
– Пошли его в дар от меня, – я поймал умоляющие взгляды свиты и добавил: –Брату.
Гелло даже не стал уточнять – какому брату. В последний год Зевс обзавелся орлом из того же уцелевшего потомства Тифона, так что почему бы и нет.
…все-таки нет.
Гермес потом подсчитал: восемнадцать. Вроде бы, именно столько двухголового Орфа («Сумраком» его назвали уже на Олимпе) спихивали с рук на руки. Как спихивали – быстрокрылый мне малевал в подробностях, тонкой кистью словес, как глазурью – по амфоре.
– Зевсову орлу пук перьев из хвоста выхватил. Ганнимеда не хотел к Громовержцу пускать. Мом острит, что этот пёс точно на стороне Геры. Ну, а Зевс его Аресу передарил – у того обширная псарня…
–Всё, Владыка, у Ареса больше не обширная псарня. Один этот Орф твой остался. Остальных за ночь передушил. Кажется, Арес подумывает сыновей таким подарочком обрадовать. То ли Фобоса, то ли Деймоса…
– …я уже рассказывал, как он распугал спутниц Артемиды, и ей пришлось передарить его Пану? Да-да, после Аполлона он у Артемиды оказался, а кто его брату спихнул… Так я ж спихнул! Деметра говорит – ты этого пса проклял. Чтобы горе на Олимп принести.
– Нет, Гефес по нему молотом не попал. По сатиру какому-то вдарил. В общем, Владыка, привел я тебе того сатира…
– … оголодал, учинил погром, созжрал двух облачных овец Нефелы. В общем, Нефела думает передарить его Эос…
Послушать Гермеса, так я правильно сделал, что Орфа в подарок брату отдал. Пес унаследовал характер Тифона. Жрал все подряд и люто ненавидел Кронидов.
Еще и огнем плевался.
Ужился двухголовый только с пастухом Герионом с Эфирии. Трехтелый великан взял тартарскую тварь с охотой, и Герионовы коровы скоро перестали забредать на луга асфоделя. Опасались пса-сторожа.
Трехглавый Цербер своему брату не уступал.
Первые дни сын Тифона и Ехидны бесновался у золотых врат. Разбрызгивал ядовитую слюну, дышал огнем и бросался на каждого, кто подходил.
Даже на меня.
Тени стонали и охали и боялись приближаться к стражу, подземные старались пробираться в обход – стигийскими тропами. Я неизменно ходил напрямик, отшвыривая Цербера с дороги ударом двузубца.
После первого удара он не кидался напрямик – клацал зубами и гавкал. После десятого и гавкать перестал – научился уступать дорогу молча.
Персефона познакомилась со стражем вскоре после того, как я встретил ее на колеснице у входа. У врат я натянул вожжи, и от правой створки отделилась густая черная тень. Ступила вперед, шумно втягивая тремя носами новый запах.
– Брат Орфа? – спросила жена, спускаясь с колесницы вслед за мной. – Этот двухголовый как-то разрыл мамину клумбу с лилиями. Мать сердилась.