Держать, держать, держать… что ж они там в эти двери колотятся. Учуяли слабину. Хорошо удерживать Тартар, сидя на троне, сражаясь с великанами, разъезжая в колеснице… Плохо – вот так, на полу, с раскинутыми руками и ногами, глядя в лицо великой Нюкте.
Пытаясь понять, что она там говорит.
– Враг? Какой?
– Ты, мальчик…
* * *
– План был плох. Он был хорош – и плох. О, как был хорош этот план! Посадить на трон подземного мира олимпийца. Сына Крона. Бога, у которого хватит сил удержать мир, превратить его в царство, подчинить своей воле! И мы выбрали его – выбрать было легко, только один не побоялся сойти под землю, просить совета у подземных. Один – предложил чудовищу брататься с ним! И мы выбрали и довели до конца – и ошиблись.
– Почему?
– Потому что мы его выбрали.
Губы слиплись, не слушаются. Тартар отравляет кровь, стучит в виски: нет, я держу, не дождетесь. Буду держать, пока мне не прокусят горло.
Черный пес подбирается, оскаливается, но кусать не собирается: Нюкта расхаживает между нами. Рассказывает кому-то – то ли мужу, то ли псу, до чего был хорош план. И до чего нехорош.
– Ты еще не понял опасности, муж мой, ты видишь в нем лишь того, кто даст тебе власть. Кто даст тебе тело. Но все сложнее. И хуже… Если ты не остановишь его сейчас – через несколько лет тебе просто не дадут его остановить. Поднимутся стигийские жильцы. Приползут тени. Нимфы Коцита. И разнесут твою обитель по кусочкам за то, что ты покусился на их Владыку. Потому что он правит не страхом, как должен бы. Не непреклонностью! Не холодом и упорядоченностью! Он влюбляет их в себя! Влюбляет до полного обожания, до слепой преданности! Тот, кто должен был возвыситься над ними. Загородиться золотым троном! А он пришел… из светлого мира, сын Крона и брат Зевса, и вот он пирует с ними и входит в дома чудовищ. Он хвалит узоры из костей и выслушивает байки о кровавых трапезах, и они! Они! Говорят! Что он подземный! Забывая, какими должны быть сами!! Мальчик, неужели ты не понимаешь, что делаешь?!
Я равнодушно следил за ней, за черным псом… Сознание норовило сбежать из тьмы, из пут тела, – туда, к Тартару, где содрогаются мощные створки дверей, где руки Гекатонхейров оплетают рвущихся наружу беглецов…
– Мы должны были понять это раньше! С Таната! С Гипноса! Ата, которую я познакомила с тобой сама, – говорила только о тебе, а я не слышала… не думала… Что ты притащил с собой в наш мир, мальчик?! Что сделал с ним?! Ты не слышишь и не понимаешь законов, идешь в обход их и устанавливаешь свои… Мальчик, что же ты натворил…