Или меня боятся больше, чем Гефеста?
Пещерным чудищам, лишившимся домов – пообещать новые. Рой даймонов тоже свое место потерял – пристроить неподалеку от дворца Кер… Раненых не меньше сотни – к Гекате и ее чаровницам. Пусть ставят на огонь котлы побольше.
Ворота, суета, разгоряченный и красный Эвклей, и спасибо, что судов нет, с ними бы не расхлебались…
Минта и без того меня сегодня не дождется. Ни раньше, ни вообще. Отосплюсь во дворце. Тем более – виски опять как клещами стиснули – надежными, кузнечными…
Все-таки, это был не самый худший день, – подумалось, пока я поднимался к спальне. Суматошный. Безумный, как Гефест в подпитии. Но ничего – интересный. К совершенному его сумасшествию не хватает только…
Задумавшись, я толкнул дверь в талам. Позабыв, что почти четыре месяца ее не открывал.
– Царь мой! Наконец-то…
Медное пламя в глаза – полосой. Волосы небрежно переплетены алыми лентами – огонь в огне. Хитон – домашний, тоненький, с обещанием приоткрывает белое плечико.
Шаг навстречу.
Я смотрел на жену, казалось, более красивую и более соблазнительную, чем обычно, с непониманием. Пламя Флегетона – ну, вот кто может сказать, что творится у женщин в головах?!
Разве что Зевс, но оно и понятно, он с мужчинами меньше общается, чем…
– Ты устал, царь мой, – легкая умиротворяющая улыбка, ладони скользят по ткани хитона под гиматием. – Я слышала, в мире объявилось какое-то детище Ехидны. Было много хлопот? Давай я помогу тебе.
Ресницы опущены, скрывая глаза. Игривый румянец на щеках.
Легкий хитон норовит уползти с плеч.
Выглядит многообещающе.
Вот только глаз не могу разглядеть… а, ладно, и не пытаюсь, потому что главное – не это. Главное – она с небывалой пылкостью отвечает на мои поцелуи.
Кровь нетерпеливо постукивает в висках – проснулся семейный темперамент…
– Сейчас… подожди… царь мой… вот, выпей отвар, он снимет усталость…
В тонких ладонях – ясеневая чаша с прозрачно-зеленым настоем. От жидкости странный аромат – и свежий, и сладкий, немного вяжет… Незнакомый мне, нет, как раз потаенно-знакомый, и кровь прилипает к щекам, когда я доношу чашу до губ.
«На тебя только раз взглянуть – и уже не до аполлонов. Ты будто из древних песен – черное пламя, которому сам отдаешься, чтобы – до костей…».
И непонятный, смешанный аромат от черных, с зеленым отливом волос…
Медленно я поднял глаза и встретился взглядом с Персефоной.
С двумя зелеными остриями, которые она прятала под ресницами. Лицо – застывшая маска белее крыльев Ники. И губы чуть шевелятся, храня на себе следы соблазнительной улыбки: