– И даже ее брат признает, что она бешеная. Шутит, что ее даже в аид нельзя, только в лес. Иначе нигде не уживется.
– Откуда ты…
– Гермес.
– Геба прекрасная хозяйка…
– Сплетница, как все прекрасные хозяйки.
– Гера…- она немного подумала и вздохнула. – Ах, да.
Гребень погрузился в густые локоны, утонул в них целиком. Вынырнул, утонул, вынырнул…
– Скоро праздник по поводу победы в Титаномахии. Подготовка подходит к концу… ты будешь?
– Нет.
– Я останусь еще на день или два. Скоро начало весны – если мать заметит…
– Да.
– Ты стонал во сне.
– Что?
Приподнялся на локте, решив, что ослышался… какое там – подскочил.
С Минтой такого не было – или все-таки было? Теперь и спрашивать не у кого.
– Ты во сне стонал, – повторила жена, откладывая гребень. Коснулась ладошкой моего лба. – Неужели тебя так расстроила участь этой нимфы?
– Говорил что-нибудь?
Она не понимала, почему я так смотрю. Откуда ей знать, что со мной такого с рождения не было. Мы не так уж давно женаты.
– Нет. Просто стонал. Сквозь зубы. Тихо, но как от боли. Царь мой, что…
– Ничего.
Облекся в одежды по-божественному – рукой провел. Вышел из спальни.
Виски гудели и ныли по-прежнему, и в мозг по временам ввинчивалось мое же имя, только полным муки голосом: «Аид! Аид!» Хаос и первобоги, за своей игрой в забвение я совсем забыл об этих приступах, вернее сказать, я просто не обращал на них внимания, а теперь вот…
На пути к Тартару я обошелся без колесницы.
Железные врата были целехоньки. Устрашающие своим величием (с места не сдвинуть!), они покоились там же, где их оставляли, в и них даже ничего не ломилось. Я приложил к вратам Бездны левую обожженную ладонь, поймал сонное дыхание Гекатонхейров. Сторукие сторожа спали, но спали чутко, готовые в любой миг пробудиться и показать мятежным узникам, кто главный.
Пошевелил губами, усилием воли вытряхивая из головы назойливые стоны и вопли: «Входил кто-нибудь? Выходил?»
«Не-е-е… не…» – сонно откликнулось полуторастаглавое бытие. Наверное, теми головами, которые не спали – а у них там всегда кто-нибудь не спит.
Постоял, убрал ладонь. Первенцы Земли врать не умеют. Из Тартара ничего не вылезало, и новой Ехидны можно не опасаться.
Тогда что? Откуда?!
Ко дворцу Нюкты я добирался уже на колеснице. Нюкта, только-только сошедшая со своей квадриги, как раз прибирала покрывало, увидела меня – чуть его не выронила. Зашуршала темными, отдающими холодком одеждами: чем скромная богиня Ночи может услужить великому Владыке?!
– Проведи к своему мужу.
Ах, конечно, конечно, только ты ведь знаешь, Владыка, что он, как бы это сказать, спит? А после вашего прошлого разговора и совсем почти не просыпается…