Да я б ему и больше отдал, если бы можно было возродить этот проклятый мост. Но возродить его было нельзя.
– Ты нарушил порядок подземного мира, сын Эреба. Взгляни на другой берег. Там скопилось слишком много теней по твоей милости. Ты доставишь их сюда. И сделаешь это сам. Своими руками.
Я сделал шаг в сторону. Указал на длинную ладью, которую совсем недавно доставили сюда великаны. Где они отрыли это остроносое страшилище с черными провалами глаз по обе стороны носа, я так и не удосужился выяснить.
В лодке с мрачным намеком ждали два весла.
Харон попятился. Смачно харкнул мне под ноги.
– А такое видал, Кронид? Что сделаешь, если я откажусь?
Запуганная свита не осмелилась издать ни звука одобрения. Я не двинулся с места и поймал взгляд моргающих, тревожных глазок под нависшими веками.
– Мне кажется, ты не понял меня, Харон. Это не кара. Это милость. Я налагаю на тебя наказание сам – и этим становлюсь между тобой и той, которую ты оскорбил. Откажешься – я отойду в сторону.
Мне стоило только отвести глаза – и он понял. Освобожденный взгляд Харона с диким ужасом скользнул по черным ледяным вязким водам, обещавшим муку тому, кто посмеет в них окунуться.
Стикс умеет внушать ужас даже своим соседям.
– Мне отойти? – спросил я вполголоса.
Харон не ответил ничего. Отвернулся, прошел мимо меня и со старческим кряхтением принялся спихивать лодку в смоляное равнодушие Стикса. Позади меня по рядам подземных пробежал сочувственный шепоток, я узнал голос Горгиры. Жена Ахерона, распухшая от побоев и беременности, стояла рядом с мужем, наблюдая за карой.
Стикс не желал принимать лодку и со злорадным, расчетливым упрямством выпихивал обратно на серую гальку берега. С десяток раз, и только когда сын Эреба навалился всем телом, с утробным, отчаянным криком, река впустила лодку в себя, неохотно, как женщина впервые принимает мужчину.
Новый лодочник подземного мира едва успел вскочить в свое судно, как ладью подхватило и понесло на неведомо откуда поднявшейся черной волне. Швырнуло на гребне почище морского, вытащило на середину реки – и перевернуло.
Харон хрипло завопил, отчаянно цепляясь руками за воздух, молотя равнодушные волны. В какой-то миг они захлестнули его с головой, потом облепленная мокрыми волосами лысина показалась над поверхностью, высунулись морщинистые руки, покрытые острыми льдинками…
Стикс окунула бунтовщика еще дважды – но играться не стала, презрительно отплюнула на дальний берег. Сперва самого Харона, потом сверху веслом пристукнула, а после уже плавно вынесла на прибрежные камни нос ладьи.