В донесении от 16 июля 1939 года начальнику Политуправления РККА о морально-политическом состоянии личного состава 82-й стрелковой дивизии следующее:
«(В) прибывшей 82 сд отмечены случаи крайней недисциплинированности и преступности. Нет касок, шанцевого инструмента, без гранат, винтовочные патроны выданы без обойм, револьверы выданы без кобуры. Разведбатальон прибыл без положенных бронемашин и мотоциклов, экипажи на эти машины — 44 человека привезут с собой (так в тексте). Полковая школа дивизии не выслана и оставлена (на) зимних квартирах.
Личный состав исключительно засорен и никем не изучен, особенно засоренным оказался авангардный полк, где был майор Степанов, военком полка Мусин. Оба сейчас убиты. Этот полк (в) первый день боя поддался провокационным действиям и позорно бросил огневые позиции, перед этим предательски пытались перестрелять комполитсостав бывшие бойцы этого полка Ошурков и Воронков. 12.7 демонстративно арестовали командира пулеметной роты Потапова и на глазах бойцов расстреляли, командир батальона этого полка Герман лично спровоцировал свой батальон на отступление, все они преданы расстрелу. Для прекращения паники были брошены все работники политуправления РККА, находившиеся в это время на КП. После этого 14.7 батальон этого полка снова позорно бежал с фронта. Когда возвратили обратно трусов, был убит японцами работник политуправления РККА, слушатель академии Соколов.
В этом полку зафиксированы сотни (случаев) самострела себе руки. Для приведения в боевую готовность этой дивизии, идущей на фронт, и очистки личного состава были посланы работники политуправления РККА и политотдела корпуса…»
Жуткая ситуация была со связью. Особенно — в авиации. Оповещение хромало на все четыре ноги, достаточно сказать, что наведение на цель производилось наземными командами, путем расстилания на земле условных знаков из полотнищ. Авиаторы глядели, что там внизу выложено и делали выводы. Потому случаи обстрела своей конницы и штурмовки своих частей — в связи с изменением обстановки были делом частым. Более-менее работу постов ВНОС наладили уже в августе. Но, опять же, без радио, практически.
2 июля японцы предприняли решительное наступление — как против группировки, бывшей на восточном берегу, так и переправившись через реку Халхин-Гол с выходом в тылы советско-монгольской группировке на западном уже берегу. Результатом этого должна была быть ликвидация в окружении боевых частей советских и монгольских и внятная красивая победа.
Пошло не так, как хотели, на восточном берегу не удалось сбросить защитников земли монгольской в воду, на западном — устроить обхват. Помешало рисковое решение Жукова бросить в бой с марша танковую бригаду М. Яковлева и два бронедивизиона — монгольский и советский. Потери в бронетехнике были понесены катастрофические. Москва для расследования даже комиссию прислала, но результатом удара танками и броневиками явился быстрый разгром японцев, прорвавшихся на западный берег. «Баян-Цаганское побоище», так была названа эта неудачная японская операция.