напарником. Никто не говорил: “Джаред играет не на пределе своих возможностей”.
Никто вообще не говорил, что у меня есть потенциал. Но и что его нет, тоже не говорили.
Сидя на диване, Лейн за ним наблюдал и боролся с настойчивым желанием
подняться и инициировать секс или предложить поиграть в приставку, что, по мнению
Лейна, решало проблему негативных эмоций.
– Но потом я отправился в колледж, и кое–кто так сказал. Кое–кто сказал: “Ох,
тобой недостаточно занимались. Ты получаешь мало игрового времени. В тебе больше
потенциала, чем можно признать”. Кое–кто сказал, что стоит немного потрудиться, и я
смогу стать центром первого звена и получить драфт. И я глупо–преглупо втрескался в
этого человека, Лейн. Я сделал бы для него что угодно. – Взгляд Джареда был спокойным.
– Зовут этого человек Эндрю Уиттакер. Знаешь, как его звал я?
Лейн кивнул. Из–за злости поднималась тошнота. Ему вообще все это не
нравилось.
– Да. Ты называл его тренером.
– Вот именно. И он обольстил меня. По самое “не могу”. До этого я развлекался с
парнем. Ничего удивительного, что я клюнул, но спать с тренером – совершенно другая
игра. Прости за плохую шутку. Эндрю знал, что сказать, понимал, чего именно я никогда
не слышал, как и знал, что сможет получить от меня все. Все. Если убедит меня, что он
серьезен. И он был умен. Он начал с дополнительных сеансов и работал со мной в
частном порядке. О, моя игра наладилась. Разумеется. У меня вылетело из головы, что я
отличный игрок и неплохо справлялся, и мог попасть в команду своими собственными
силами. Я поверил, что был именно тем, кем он меня называл. А потом он начал странно
себя вести. Говорил, что видеться и тренироваться мы больше не можем. А мне думалось,
что моя карьера полностью зависела от его веры в меня, что я не смогу учиться в процессе
игры. О, нет.
Джаред затих и отпил пива. Голос звучал разъяренно, и Лейну захотелось ударить
чертового Эндрю Уиттакера по яйцам. Несколько раз. Своей “короллой”.
– И я так переживал, считал, что дело во мне. Что моих стараний было
недостаточно, и что надо было что–то делать. Потом он заявил: “Дело не в тебе, Шор.
Просто у меня появились к тебе чувства, а со мной никогда такого не случалось”. – Рот
Джареда скривился от отвращения. А борода делала его облик еще яростнее. На секунду
он стал выглядеть как тот парень, которого Лейн встретил тем вечером в баре, – мрачно
из–за напряжения и застарелой злости. – Он убедил меня, что подобные чувства к
мужчине были для него в новинку. Что он понятия не имел, что делать, и не мог поставить
под угрозу нашу карьеру.