Так, что мои юные коллеги, не ругайте и не осуждайте вашего товарища. Я абсолютно уверен, он многое переосмыслит и примет верное решение. Просто на него в последнее время за короткое время высыпалось огромное количество новой информации. А его сознание пока еще не готово ее принять сразу. В мире нет ни одного похожего человека. Стало быть, с одним и тем же шаблоном подходить нельзя. Дайте ему время. Каждый человек должен принимать решение исключительно добровольно. – – Мы Костю и не осуждаем, – сказал Иннокентий, – мы же знаем его давно. Но, постоянно удивляемся его непонятной упертости.
– Мы все разные, – засмеялся старый геолог, – я совершенно уверен, что ваш друг уже давно все понял. Просто ему нужно время для осмысления. Инерции мышления мы подвержены все, в том числе и я. Если он решится, то перегонит вас всех. Его вера будет непоколебимой.
– Пал Палыч, я давно уже все осознал, только эти остолопы продолжают видеть во мне то, что хотят видеть сами…
– Ага, теперь мы виноваты оказались, – проворчал Ванюха.
– Костян, прости друг! За это я тебе подарю еще рога. Но только в несколько раз больше и ветвистее! – Приложив руку к груди, торжественно заявил Леха.
– Моя благодарность не имеет границ! Понимаю, что рога украшают мужчину, но не до такой, же степени. К тому же я еще не женат…
– Привыкать никогда не поздно…
– Можешь же ты успокоить. Вот что значит настоящий друг!- Ответил Костян и прослезился
Леха, был еще тем свинтусом. Он никогда не забывал о своих обещаниях. Другим он мог простить все слабости и ошибки. А себе же не позволял давать слабину ни в чем. Вот он был таким упертым чалдоном. В конце сентября он собрал своих друзей и с ехидной улыбкой напомнил о своем обещании познакомить Костяна со своим приятелем авдошкой. Он важно заметил, время пришло покупать самое лучшее изобретение русских снайперов – памперсы. Ванюха и Кешка попытались сослаться на важные дела, которые они наметили на выходные. Да и они, этих самых авдошек за свою жизнь пересмотрели целую кучу куч. Эка невидаль! Костян так же начал уходить в глубокий отказ. С
жаром стал доказывать, что это не этично отрывать чулима от его повседневных забот. У них, гоминидов, сейчас начался самый жор. Им необходимо, как можно больше набрать жира на долгую сибирскую суровую зиму. Возможно, они уходят по примеру хозяина в глубокую спячку до самой весны. Да, и откуда у Лехи такая титановая уверенность в том, что чулим выйдет к ним, таким красивым и умным, на встречу? Делать ему нечего…
Однако Леха проявил характер. Пещерный материализм и рационализм из Костяна надо выколачивать самым жестоким образом. Хотя тот и начал оправдываться, дескать, он свои заблуждения пересмотрел, начал читать духовные книги, а по ночам выть на луну, причем по нотам и под грохот бубна. По утрам стал замечать, как из кожи пробивается белый подшерсток. В принципе, до точки, намеченной Лехой, было рукой подать. Всего – то триста с лишним верст. Выехали в пятницу после второй пары. Палатку ставили уже при свете фар. Дождя, как и предсказал Леха, не было. Комарья и гнуса давно не было и в помине. Эти порождения ехидины давно сдохли или закапсулировались, а на будущий год выведутся новые кровопийцы с свежими силами. Наскоро перекусив, легли спать. Леха сразу же отключился и сладко спал до утра. В отличие от него, друзья вздрагивали от каждого шума за палаткой. Им постоянно мерещились тяжелые шаги, чье – то натужное дыхание, а из тайги временами доносился зловещий рык, временами переходящий в надрывный вой. То ли волколаки жаждали свежего мясца, то ли злобные упыри стремились напиться горячей крови. Уснули только под утро злые и нервные. Леха проснулся свежий, как огурчик.