– Я даже знаю, как его зовут, – сказал в сторону Егор.
– Что простите?
– Ничего, это я так, – махнул рукой Егор.
– Те есть моя мысль, – продолжал Панах, – сводится к тому, что все эти действия против вас незаконны, а следовательно, вы можете беспрепятственно выйти отсюда.
Али и Егор переглянулись.
– В самом деле. Ты несколько раз приходил ко мне, – заметил Егор, – и сегодня ночью.
– Пойдем, выйдем вместе с уважаемым моллой. Вы не против?
– Прошу, прошу, – сказал мола Панах.
Они направились к выходу.
* * *
– Что ты творишь, племянник, – гневно восклицал вали, – когда ты уже избавишься от своих дурных склонностей. О, если бы я не чтил память своей покойной сестры, выгнал бы тебя, не раздумывая. Ты хоть думаешь о том, что у меня могут быть неприятности.
– А что я такого сделал? – Джамал, развязно сидевший напротив дяди, пожал плечами. – Всего лишь на время одолжил десяток бездельников из полиции. И это не впервые происходит. Чего вы так всполошились. Эти инородцы должны заплатить за свою дерзость.
– В чем же заключается их дерзость? – спросил вали.
– Когда я предложил выкупить рабыню, он предложил мне жениться на ней. И я не понимаю, какие у тебя могут быть неприятности.
– Эта история наделала немало шума, – сказал вали, – один из этих людей, какой-то известный мударис из Дамасского медресе. О нем справлялся имам соборной мечети.
– А что за дело имаму до иностранцев.
– Этот мударис оказался единственным человеком в Баку, который в этом году преподнес соборной мечети стадо овец в вакф.
– Умен, – процедил молодой человек, – но это ему не поможет.
– Это еще не все, если бы только имам о нем хлопотал. Об этом человеке справлялись из дворца, а это уже серьезно.
– Из дворца? – поразился Джамал. – Как это возможно? Удивительно, какую прыть развили эти двое. И куда они смогли спрятать рабыню? Мы перевернули дном весь город.
– Послушай, – сказал вали, – когда ты попросил меня дать должность мохтасеба твоему непутевому другу, я согласился, надеясь, что ты образумился, помогаешь людям. Но теперь вижу, что ошибся. Уладь это дело, и как можно быстрее. Мне сейчас вообще не до этого. Татары практически у стен находятся. Что думает делать шах Фарибурз, никому не ведомо. Во всяком случае, меня он в свои планы не посвящает.
– Дядя, – молвил молодой человек, – сдается мне, что зря вы ломаете голову. Война давно проиграна, шах прикажет открыть ворота города, это вопрос времени.
– Я могу оборонять город этот еще десять лет, – яростно сказал вали.
Племянник покачал головой.
– Нет крепости, которой нельзя было бы взять.