– Я знаю, что ты держишь слово. Я там не властен над тобой. Вернись на ковер.
– Вот как, – развеселился Али, – а, если я сейчас уйду?
– У меня будут серьезные неприятности. Он, – Иблис показал глазами наверх, – только повода ищет, чтобы меня упрятать. Вернись, ты обещал.
– Так не надо было гордыню проявлять, он бы к тебе и не цеплялся. – Али вернулся и сел на ковер, – вези!
– Куда?
– Не знаю куда, сам просил, чтобы я вернулся.
– Просто посидим, поговорим, не часто выдается возможность поговорить с умным человеком. Вот ты говоришь, возгордился. А, ведь, я не возгордился. Мне обидно стало. Вечность мы служили ему верой и правдой. И чем все это кончилось. Он создает из праха и пыли глиняную куклу и требует, чтобы мы ей поклонялись.
– Это ты сейчас обо мне? – спросил Али.
– Неважно, я в общем, о человечестве. И, главное, было очевидно, что ничего хорошего от них ждать не придется. Так нет же, первое же сотворенное ими непотребство приписали мне. Я, мол, оборотился в змея и пополз, видите ли, в эдемский сад, чтобы соблазну их подвергнуть. Зачем, где логика, мне превращаться в змею, гадюку подколодную, чтобы убедить их предаться плотскому греху. Да я сам мог оборотиться добрым молодцем и овладеть этой толстой коровой. Не было такого. Грех был, змей был, но это был не я.
– Ладно, не переживай ты так, – успокоил его Али, – чего вспоминать-то.
– Говорю же обидно, столько лет прошло, а ничего не забываю.
– Давай лучше выпьем, – предложил Али, – и вернемся в камеру. Ты зачем вообще приходил ко мне?
– И то дело, – запоздало сказал Иблис, разливая вино.
– Может быть, ты освободить меня хотел, так я пойду.
– Я? Освободить? – спохватился Иблис. – Ну что ты, я вообще не по этой части.
– А поменяться. Я слышал, что ты практикуешь натуральный обмен. Душу меняешь на что-нибудь более существенное – свободу, богатство или могущество.
– И сонм человеческих душ, – зачем-то произнес Иблис, – всякое бывало. Но ты не слушай болтунов, много небылиц говорят обо мне. Не всякая душа меня интересует.
– Но, но, полегче. Без оскорблений.
– Я вовсе не оскорбить тебя хочу. С тобой у меня обмена не получится. Для тебя душа ценности не представляет. Да и свобода тоже. Поэтому обмен не имеет смысла.
– Это ты малость перегнул, – возразил Али, – насчет души спорить не стану. Это субстанция метафизическая. И оттого дорожу я ей или не дорожу, ничего не меняется. То есть она мной не управляема, а напротив, я ей подвластен. Это все равно, что неразумному ребенку упрек бросить, мол, ты родителем не дорожишь. Как же не дорожит, когда от него зависит. А вот по поводу свободы, ты ошибаешься. Может быть, это единственное, что меня интересует. Так что я могу рассмотреть варианты обмена.