Девичья башня (Агаев) - страница 35

, не терпит подчинения. Эмир предложил ему должность, то есть, десятника, а затем юзбаши – сотника. И дал ему время на раздумье. Вскоре хорезмийские войска ушли из пределов Сирии, Егорка был предоставлен самому себе полгода, в течение которых он изнывал от безделья. Али целыми днями проводил в медресе, а ему занять себя было нечем. Охота в окрестностях Дамаска возможно и была, но гражданским людям оружие носить запрещалось. Когда от эмира пришло повторное приглашение, Егорка согласился. Он взял с собой Мариам (жены в обозе хорезмийцев были обычным делом) и присоединился к отряду. Он участвовал во всех сражениях. Но в его сотне бойцы долго не задерживались. Ибо со своими людьми он не находил понимания в одном вопросе – он не разрешал грабить дома мирных жителей. Мародерства не допускал и сам в этом не участвовал. Требовал платы за службу у эмира, и очень его этим раздражал. В спорах по поводу военной добычи – ганима, Егорка всегда приводил доводы, известные ему со слов Али. О правилах раздела добычи, установленных пророком Мухаммедом. Одна доля пехотинцу и две доли всаднику. И ни слова о грабежах и мародерстве. Спокойная аргументация ставила в тупик начальство, и от него вскоре отстали. Тем более, что это был один из лучших и бесстрашных младших командиров в хорезмийском войске. Когда Малик ас-Салих осадил и взял Дамаск, Егор, помня о своем друге, поспешил, чтобы первым оказаться у дома Али. Но двери оказались заперты. На стук никто не ответил:

– Али, это я, Егорка, – несколько раз крикнул он, думая, что Али заперся из страха за свою жизнь.

Поскольку дом безмолвствовал, Егор выставил оцепление вокруг и открыл дверь своим ключом.

– А, что, юзбаши, нам ждать здесь, пока ты все самое ценное подберешь? – спросил самый дерзкий из его отряда.

Егорка показал наглецу ключ и спросил:

– Что это? Как ты думаешь?

– Это ключ, – ответил смышленый воин.

– Правильно, а почему у меня находится ключ от чужого дома?

– Не знаю.

– Потому что это дом моего брата, и я поспешил сюда, чтобы не дать его разграбить. Наверное, ты, будь на моем месте, поступил бы также. Так что стой, и не говори лишнего.

Егор вошел в дом, закрыв за собой дверь. Комнаты были пусты. Он обошел их одну за другой. Вышел во внутренний дворик, внимательно осмотрел землю под ногами. Она совсем недавно была перекопана. Егор нашел лопату. И отрыл небольшой помост, под которым была пустота. Егор залез туда рукой, пошарив, вытащил небольшой кувшин. Больше в тайнике ничего не было. Этот кувшин принадлежал ему. Когда он решил уйти с хорезмийцами, спрятал в нем деньги на черный день. Егор вскрыл печать и высыпал деньги – все пятьдесят золотых динаров были на месте. «А где же этот умник?», подумал Егор, пряча деньги в поясе. В тайнике еще должны были лежать деньги Али, но их не было, второй кувшин был пуст. Он заглянул в него, потряс, и из него выполз клочок бумаги, на котором было написано: «Спасаюсь от преследования, но ты знаешь, где меня найти». Егор еще раз исследовал уже рукой внутренности кувшина, затем положил его обратно в тайник, зарыл помост и разровнял землю над ним. После этого он закрыл двери дома и увел своих людей. К вечеру Дамаск был полностью в руках хорезмийцев. Суета со сбором войск, перевязкой раненных, захоронением погибших длилась до полуночи. Когда со всеми делами было покончено, Егорка вернулся в лагерь разбитый за городом. Нашел в обозе Мариам, установил палатку, лег и сразу же заснул. Глубокой ночью его разбудил тихий голос жены: