На этом месте Амабель резко вдохнула и выпала из состояния транса. Ее будто что-то встряхнуло, вернув в происходящие события.
Крики и возня сразу же ворвались нестройным шумом в ее уши. Взгляд остановился на борющихся мужчинах, их напряженных позах и лицах, на отчаявшейся Розалинде и столпившихся у двери слугах. Амабель взяла себя в руки и сделала то, что надо было сделать с самого начала.
Схватив графин, стоявший на столике, она со всего размаха окатила холодной водой сцепившихся мужчин. Те сразу отскочили в разные стороны, а Амабель, повернувшись к слугам, сухо проговорила:
– Выйдите все.
Это было выполнено беспрекословно.
Маркиз, рассматривая поникшее кружево, криво усмехнулся и заявил:
– Ваша месть находит необычный выход.
– Я еще даже не начинала, милорд, – пообещала Амабель, подходя к мужу. Ему досталось меньше всего. Моубрей же напоминал мокрого пса.
Розлинда тяжело опустилась на стул, сжимая руки так, что побелели костяшки пальцев. Ее взгляд был затравленным и обреченным. По всей видимости, она решила, что скоро отец доберется и до нее, одним махом разобравшись со всеми своими детьми.
Но маркиз Нортгемптон, с брезгливой манерностью приводя себя в порядок, не обращал на свою любимицу никакого внимания. Жертва им была выбрана другая. Расстановка сил, тем временем, постепенно возвращалась в прежнее русло, но уже без той остроты. Шел обмен гневными, и не очень, взглядами, да словами, что резали не хуже ножа, особенно когда попадали в точку.
– У вашей, так называемой, жены тяжелая рука. Я уже имел счастливую возможность убедиться в этом, – нагло разменял тишину виконт, отряхиваясь нарочитыми жестами.
– Она моя настоящая жена, – жестко заявил Роберт. – И я требую объяснений по поводу вашего недостойного и оскорбительного поведения в моем доме! Это касается и вас, отец.
Нортгемптон высокомерно вздернул подбородок.
– Разумеется, сын, ты вправе требовать объяснений. Последние политические события не оставляют мне выбора. Так же как и тебе, Роберт. Конечно, в том случае, если ты хочешь остаться в милости у монарха, а не пребывать в опале.
– Не понимаю, как политика связана с моим браком, – процедил сквозь зубы Роберт.
– Ну как же… – небрежно взмахнул рукой Нортгемптон. – Граф Де Клер весьма родовит и богат, и ваш союз мной был одобрен всецело, пока я случайно не узнал об одном маленьком нюансе. Оказывается, своим происхождением и богатством граф, прежде всего, обязан не английской крови, а именно испанской, причем королевской. Сам граф Трепани его дальний родственник.
– Мы с ними давно утеряли связь… – подала голос Амабель, но была перебита маркизом.