Ашшш!
Не так больно, если бы удар пришелся напрямую, но и не настолько терпимо, чтобы сдержать болезненный вздох.
Девушка вылетала по коридору за дверь и действительно громко хлопнула дверью, так что где-то в доме звякнули стекла, а буквально через пару мгновений на улице завелся ее автомобиль.
– Что ты хотел, Ричард? – я раздраженно посмотрел на дворецкого, хотя умом понимал, что должен испытывать к нему благодарность. Только что он спас меня от необдуманного поступка, о котором я мог потом жалеть едва ли не до конца жизни.
– Ничего, сэр. Я просто проходил мимо. Вам принести лед? – он недвусмысленно посмотрел туда, куда пришелся удар.
– Издеваешься?
– Никак нет, сэр, – дворецкий отвесил неуместный ситуации поклон и направился в сторону кухни, но у самого конца коридора притормозил и задумчиво добавил. – Господин Сакс, возможно мне показалось, но… похоже девушка была настолько напугана, что даже не заметила, как убежала с одной из фотографий. И догонять ее, наверное, уже поздно.
– Однозначно поздно, – невесело усмехнулся я, а сам покосился на столик в гостиной, где все еще россыпью лежала гора снимков. – Думаю, я переживу потерю одной фотографии.
Ричард кивнул и ушел, я же несколько мгновений думал над тем, возвращаться в Бюро или остаться дома и поработать в кабинете. Вместо этого выбрал третий вариант: сел на диван, где еще пять минут назад сидела Аманда и принялся складывать фотографии.
Рука почти сразу же замерла над снимком, лежащим в самом верху, с полосой сгиба посередине.
Мужчина на изображении был похож на меня.
Точнее, я был похож на этого мужчину…
* * *
Я никогда не видел своего настоящего отца. Мать говорила, что он умер ещё до моего рождения. На все вопросы, остались ли у нее его фотографии, Кэролайн виновато разводила руками. Снимки в то время были непозволительной роскошью, доступной только очень богатым людям.
– Тогда вообще все было иначе, – рассказывала она. – Это сейчас кофе есть почти в каждом доме, а тогда даже купленные под новый год апельсины казались настоящими чудом.
В этот момент на ее лице обычно возникала необъяснимая тоска, и мама старалась перевести разговор в иное русло.
– У меня нет даже собственных фото с тех пор. Хотя, наверное, это даже к лучшему… – заканчивала она.
Почему к лучшему, будучи совсем ребенком, я не задавался, но став постарше и узнав о прошлом матери и о ее “работе”, понял. Ей вряд ли хотелось вспоминать о годах проведенных в Квартале, пусть даже она нашла для себя лазейку, принимая преимущественно клиентов женщин. Ведь, будучи невольной заложницей того места, для нее это казалось наименьшим злом.