Рядом с палатками и марлевым шатром Валерия Ивановича располагался огороженный веревкой участок - камералка, где обрабатывались археологические находки. А веревка, как объяснил Марат, натянута специально для Валерия Ивановича. На огороженной территории курить ему запрещено, а он проводит много времени в камералке, и часто ему не оторваться от работы, чтобы выйти покурить.
- И он слушается? - удивилась Варя.
- Еще бы. Мы же его железно слушаемся. У нас все построено на взаимном уважении. А курить он стал меньше.
Дошли до сарайчика продсклада и кухни - плита, рукомойники, длинный стол из неструганых досок, над которым с дерева свешивается лампа под широким колпаком. Рядом небольшой арычок. Здесь командовала похожая на крупную кривобокую Бабу Ягу Марья Ивановна. Она всю жизнь проработала в школе поварихой, и на Шахрухие уже несколько лет кухарила. Марья Ивановна радостно воскликнула: «Хорошо, хоть пацанки приехали, а то на парней сил уж нет смотреть!» А Марат шепнул, когда Марья Ивановна пошла готовить для приехавших еду: «На лицо ужасная, добрая внутри». Валерия Ивановича куда-то утащили. А беседу о здешних порядках провел с питерцами восьмиклассник Абдулла, комендант лагеря, а проще - завхоз, человек непробиваемого спокойствия и постоянно хорошего настроения, которое, как утверждали, испортить было невозможно ничем. «Только не говорите, что вам хорошо с моими женами, и не спрашивайте про таможню, - предупредил он. - Это будит во мне спящего зверя». Потом подошел Харитон.
- Как Ленинград? - спросил он. - Не привык называть его Петербургом. Я заканчивал ваш университет, но уже лет пятнадцать там не был. Говорят, вы стали криминальной столицей России?
- Мы культурная столица, и это прежде всего, - насупившись, ответила Гера. Выступление Харитона показалось ей неуместным для знакомства.
- Культура - само собой. А как вам Самарканд? Посетили Гур-Эмир?
- И не только. Мы много чего посетили. Даже с художником Вахруддиновым познакомились.
- Это кто? - спросил Харитон. - Сумасшедший?
- Он не сумасшедший, - неожиданно вступился за художника Паштет.
- Значит, ты не слышал его речей. И художник он никуда не годный. Недоучка, ремесленник. Спрашиваешь, почему? Нельзя это, брат, растолковать в двух словах. Надо живопись понимать, где плохая, где хорошая. «Крошка сын пришел к отцу, и спросила кроха: «Что такое хорошо, а что такое плохо?..» Знаешь такой стишок?
Когда Харитон удалился, Паштет с неприязнью сказал:
- Мне кажется, от него спиртным разит. Как его отчество?