«Мир жил и дышал - широкий, равно открытый для всех, принимающий с одинаковым гостеприимством в свои безграничные просторы и муравья, и птицу, и человека и требующий от них лишь одного - не употреблять во зло оказанного им привета и доверия.
Ходжа Насреддин».
Ребята сказали, что бабочку в прошлом году поймал один шахрухиинец и заложил в полевой дневник - для Рафика. Но тот не обрадовался, а рассердился и так голосил на весь лагерь, что Лерыч сказал: «Вечером прочтешь лекцию по экологии», а бабочку приколол в клубе и повесил надпись: «Вечный укор шахрухиинцам!» А уж потом изречение написали из книжки Соловьева «Приключения Ходжи Насреддина». Эту книжку они любят читать вслух перед сном.
Вышли из клуба, опять Улугбек не шевельнулся и глаз не открыл. Зато когда удалялись по дороге, Варя оглянулась и поймала острый, словно клинок, взгляд старика. И тут же веки, как шторки, опустились на глаза. Она даже засомневалась, не привиделось ли?
Заглянули в камералку посмотреть череп первого узбека.
- Почему первого? - удивились ребята.
- Потому что в десятом веке жил. В это время складывалась узбекская народность. А еще можно сказать, что это мужчина. Сорока пяти лет. Любил поесть.
- Откуда ты знаешь, что любил поесть?
- Зубы стерты, - засмеялся Абдулла.
- А про сорок пять лет?
- Это Рафик специалист. Он не только биолог, но и антрополог по совместительству. А череп добыл я, - с гордостью сообщил Марат. - Скандал был ужасный. Лерыч запретил лазить в погребения, могут обвалиться, но там была здоровая дыра - выветрилась и вымылась. Как было не залезть?
- Это на том кладбище, что мы видели?
- То, можно сказать, современное, прошлого века. А древнее - куда я лазил, рядом с городищем.
В камералке они познакомились с небольшим серо-полосатым котенком, Буяном, которого привез из Самарканда Рафик.
- Буян - археологический кот, - пояснил Абдулла. - Он с нами на раскопки ходит. Как собака.
Перебравшись через сай, вышли к святому месту - мазару. Рассчитывали увидеть что-то экзотическое, оказался же он пыльным, запущенным местечком. Одна плита с арабскими письменами стояла, осколок другой лежал у ее подножия. Кругом были прилеплены свечные огарки, а кусты и корявое деревце джиды пестрели завязанными на ветках тряпицами, которые паломники оставляют, когда что-то просят у Бога.
- Верующие кладут здесь еду и деньги, - сказал Марат.
- Это могила того муллы, который насадил рощу?
- Про муллу - легенда. А плиты, Лерыч говорит, с заброшенного кладбища принесены. Не очень-то они и старые.
Возле мазара стояла глиняная хижина-развалюха с облупившейся обмазкой. Возле нее очаг - гнездо из булыжин со старыми угольями. Возле порога бродили куры, лениво выклевывая что-то из пыли.