Мир Лортах, оставшийся без своих богов, начал затапливаться поднимающимся океаном. И с той же поры начала гулять по миру легенда о том, что нужно потерпеть, и новые боги приведут людей в другую землю, богатую и изобильную.
Ленивый поток мыслей прервал едва слышный звук: во тьме переулка справа хлюпнула грязь. Макс, не поворачиваясь и не останавливаясь, вытащил нож из ножен и подбросил его – нож сделал два оборота и рукояткой плотно вошел в крепкую ладонь, замер. В переулке затихли, видимо, решая, стоит добыча риска или нет.
Тротт не стал ждать, пошел дальше. Сунутся – сами виноваты.
По пути ему то и дело попадались не держащиеся на ногах солдаты, женщины, зазывавшие их к себе, откровенные бандиты, так что нож он не убирал.
В харчевне, когда Макс вернулся, все еще продолжалась вялая пьянка, хотя половина столов уже была пуста. На его месте у двери сидел гороподобный Кешти, лузгая орехи и без интереса глядя, как на полу уныло возят друг друга два пьяных наемника. Проем за стенкой опять был занят. Макс посмотрел на подрагивающие женские ноги, между которыми уместились чьи-то грязные сапоги, поймал кивок хозяина – и с неожиданной для себя ослепляющей злостью одного за другим выбросил дерущихся за дверь. Сидевшие за столами гоготали, свистели и сыпали грязными ругательствами – мол, кто такой бесстрашный выискался, не боится нож в печень получить где-нибудь на прогулке? Тротт их игнорировал.
– Можешь идти, странник, – довольно сказал владелец, отсчитав ему три мелких монетки. – С оставшимися уже Кешти управится. Завтра с утра мне надо дров наколоть, заплачу. Потом до вечера свободен.
Макс нехотя кивнул, сгреб монеты и ушел в свою чердачную каморку. Снял куртку, рубаху, размотал крылья и, настороженно прислушиваясь – не идет ли кто по лестнице, – взмахнул ими. В мышцах закололо, закрутило судорогой – затекли за день, и Тротт, едва сдержав стон, снова сделал несколько взмахов. Перья чуть слышно шуршали, создавая ветерок, и это в здешней влажной духоте было почти блаженством.
Перед тем как лечь спать, Макс на всякий случай поставил слабенький охранный контур – какой получился, потому что здесь, под сенью чужих богов, Источник почти не откликался, словно сил пробить местную недобрую хмарь у него не было. Максу и так едва удавалось поддерживать морок на глазах и спине, и это выматывало почти так же, как местные жара и вонь.
Он все-таки рискнул – остался в одной рубахе, спрятав под нее крылья, но не примотав их. Перед тем как лечь, ощупал нос: тот был распухшим и ныл. Вероятно, и под глазами уже налились синяки. Но лечить себя было опасно – вдруг кто-то обратит внимание на слишком быстрое заживление перелома.