И потому, когда наша флотилия вставала на якорь, командор обязан был сообразить, окажутся лодки вскорости в песке по самое брюхо или нет. А то ведь, если вода уйдет, никакими силами мы лодки не вытолкаем.
Костерок на берегу – очень приметный сигнал для местных мореходов. И демаскировка лагеря. Это опасно в здешних местах. Датский хёвдинг Палнатоки, к примеру (лет через сто после проживаемого нами сейчас всерьез Олегова плавания), собирал по 360 драккаров для морского разбоя!
Но вечерний костер – это святое, и, стало быть, нам придется уповать на удачу. До темноты нужно успеть обогреться, просохнуть, приготовить пищу и поесть. Едят всегда возле огня – такова традиция. Вот потому, когда огонь становится слишком приметным с моря, костры гасят и никто уже не ест. Это тоже традиция.
Во времена больших сухогрузов и их пьяных капитанов кого-то будет мучить проблема, как заставить себя не лопать на ночь. Да вы просто не встречались с голодными данами у ночного костра! Тогда проблема позднего ужина сразу решается, потому что становится последней в вашей жизни.
Кстати, спрятать на берегу 30–40 лодок – дело весьма суровое. Но если бы в том переходе их было меньше, то вряд ли у нашего новоиспеченного правителя Восточной Руси дружина определялась как «надежная». Но удача нам понадобится в любом случае. И даже для того, чтобы не перехлестнуть якорные канаты при таком скоплении кораблей в одном месте. Якорь ведь цепляет дно не под килем, а на длинной растяжке. Честно говоря, я никогда не видел 40 яхт на одной якорной стоянке. Как там могли размещаться варяжские лодки – загадка.
Вообще же зависимость от удачи – признак житейской или профессиональной безграмотности и неподготовленности к жизни. Вот потому я никогда никому не желаю удачи. Я желаю успеха. А успех и есть яркий результат этой подготовки. Другое дело, что не всякие обстоятельства можно предусмотреть и обойти стороной. Тут уж нужна помощь свыше.
Но наша первая ночевка на датском берегу была успешной. Чтобы не потерять воду при отливе, командор поставил суда далеко от берега; на рассвете мы потратили час, снимаясь с якорей и подходя форштевнем в самый песок с таким продолжительным, саднящим звуком из-под днища, что у всех, кто стоял рядом, прошла нервная дрожь. Лодки подошли в песок для того, чтобы проще было поднять на борт зашитые тюки с оружием, кольчугами и всякими прочими железа́ми.
Конечно, не обошлось без накладок, и кому-то теперь предстояло сушить и натирать железо. А это значило, что несколько пар рук не сразу возьмутся за весла и мы будем вынуждены в море ждать запаздывающую лодку. Здесь терять суда командор не имел права.