Молчание.
«Это не имеет смысла», — сказал я укоризненно, бросил окурок в унитаз и вышел. За дверью никого не было. Ни Аленького Цветочка, ни Немоны Лизы, ни Джека Потрошителя, ни Царонг, ни самой Босой. Справа от меня были двери в комнату, где мучились в плену мои братья. Слева — ступени, которые вели куда-то вниз, в темноту. Пойти туда, исчезнуть в лабиринте переходов и анфилад, затеряться среди ниш и извилистых лестниц. Отыскать выход, вооружиться — оружие здесь повсюду, висит на стенах многочисленных залов, всегда готовое угрожать, рубить, колоть или просто придавать мужчине уверенность в себе. Здесь было тихо и холодно, и не слышно ни звука, кроме шороха ветра, который бродил где-то в щелях между камнями.
Я постоял немного, вглядываясь в темноту, а потом открыл дверь в нашу большую комнату и плотно закрыл её за собой.
«Ну как там обстановка, — вскинул голову Отставник. — Долго ты как-то».
«Кто на посту, — спросил Муж скромной женщины. — Та, страшная? Цветочек, блядь, Аленький?»
«Она. И не только, — сказал я. — Их больше, чем мы думаем».
8. THE MADWOMAN IN THE ATTIC
Не знаю: возможно, в моем лице есть что-то такое, что заставляет людей и женщин, а также собак, кошек и граждан пожилого возраста относиться ко мне с доверием. Может, дело в подбородке — мягком, округлом, совершенно не арийском. А может, в голосе — подвластный мне диапазон не включает в себя те три ноты, на которые принято посылать других, когда они лезут не в свои дела…
Так или иначе, к вечеру меня позвали из мужского угла нашей залитой роскошным импортным солнцем тюрьмы.
«Эй, ты, не знаю, как звать… — повернулся ко мне Муж скромной женщины. Они там уже давно негромко переговаривались, поглядывая в мою сторону, эти пленные Босой ведьмы, униженные, злобные и голодные. — Иди сюда, харэ там философа из себя строить, дело есть».
Я подошёл. В женском углу, который охватило вязкое, сонное оцепенение, зашевелились.
«Мы. Здесь. Подумали, — веско, как будто колбасу резал, проговорил Отставник, глядя мне прямо в глаза. — Оценили обстановку. И решили…»
«Решили послать тебя для переговоров, — торопливо сказал Блондинчик. — Кстати, давай знакомиться. Я Тимур».
Я назвал свое имя. Выяснилось, что Человека в очках зовут Павлюком, Человека со значком — Рыгором. Муж скромной женщины носил гордое имя Виталик, а Отставник был, прости Господи, Михаилом Юрьевичем.
«Вот и познакомились, — сказал с улыбкой Павлюк. — Надо бы чарку поднять за знакомство, но что поделаешь. Вот когда вырвемся живые отсюда, сходим в одно место в Минске, там хозяин мой знакомый. Беларусскоязычным, кстати, скидка!»