— Вы бы еще тише бормотали! Вот именно, что ничего! А вы ведете себя со мной, будто я вешалка из этого шкафа! Что было в той записке, которую вам принесли? Вы от нее чуть не умерли, а ваш друг так взбеленился, что вам пришлось его успокоить? И что он имел в виду под каким-то обрывком… — Она запнулась, потому что Шейн расхохотался. — И о шпионаже! — крикнула она. — Что вы тут говорили о каком-то…
Шейн перестал смеяться так же внезапно, как и начал.
— Ну, хватит, — сказал он. — Захочу посмотреть комедию, пойду в театр. Не понимаю, почему ты не выступаешь на сцене по-настоящему, вместо того чтобы показывать свои ноги в забегаловках. У тебя получается совсем неплохо.
— Что… неплохо?
— Да хотя бы та история со свадьбой, разводом и прочей петрушкой…
Элен вздрогнула, и глаза ее как-то потухли.
— Это… о Чарльзе Бортинге?
— И об Элен Бринстед, — добавил Шейн. — Не эту ли историю вы придумали в номере Лейси, когда он искал повод, чтобы ты приехала ко мне? И убедила меня, чтобы я укокошил Моргана? Так ли уж это нужно было для свадьбы Элен и Чарльза?
— Что вы хотите сказать?
— То, что до замужества ты носила фамилию Долларт. И ты не взяла ее после развода. Тебе понравилась другая фамилия, Бринстед.
— Ну и что? — огрызнулась она. — Ну, не хотела возвращаться к девичьей фамилии, а Бринстед не хуже любой другой.
— В умении соображать тебе не откажешь, — ухмыльнулся Шейн, — но вот сейчас тебе придется поднапрячься. Каким образом Элен Бринстед была с Чарльзом Бортингом в «Сторк-клубе» в Нью-Йорке, где они были сфотографированы для воскресной «Миррор», в то время как ты была уже тут, в Майами?
— Откуда вы знаете про фотографии? — вяло спросила она.
Он похлопал себя по карману.
— Телеграмма. «Миррор», страница 14. И фото. И все подробности скандального развода. Две колонки. Эти две колонки были вырезаны из воскресной газеты, которая валялась на постели Лейси в его номере. Понятно, откуда вы взяли эту душещипательную историю, которая должна была меня сразить.
Элен глядела в пол остановившимися глазами.
— Все правильно, — наконец сказала она. — Но я обезумела от страха, мистер Шейн! Ведь любая минута, пока был жив Макс, могла стать последней в моей жизни! Вы должны это понять.
— Ничего я вам не должен.
— Вы должны мне верить.
— Трудно. Как сказал мой своевременно притихший друг Тим, кто раз солгал, тому веры уже нет.
По ее щекам катились слезы, лицо было искажено, и она не прятала его.
— Да, да, это была дурацкая затея со свадьбой и прочим, но я была в таком отчаянии! Лейси боялся выйти против Макса открыто… А что оставалось мне?