Я так пристально слежу за ней, что даже странно. Но мне хочется кое-что выяснить. Я хочу увидеть, как она держит руки, как переставляет ноги, – мелочи, которые, наверно, больше никого на свете не заботят. Надо думать, она меня заворожила. Как она задирает подбородок, когда разговаривает. Как сверкает глазами – может, сама того не замечая. Как будто в них свечи вставлены. А грудь у нее – как небольшой редут. Гладкая, неприступная. Эти ее мексиканские курточки – жесткие, потому что простеганные все насквозь. В них она как что-то мягкое, доброе, но окруженное броней. В бытность свою девушкой я размышлял над фразой «загадка женственности», поскольку по должности обязан был ей соответствовать. И вот теперь передо мной чистейший образец этой, черт бы ее побрал, загадки женственности.
Настоящая леди, пропади все пропадом, говорит Джон Коул. Думаю, он прав.
Поймал-Коня-Первым, видно, ушел делать набеги в Мексику или Техас, потому что мы долгое время о нем не слыхали. Жизнь шла вперед. Бо́льшая часть жизни так и устроена. Я смотрю назад, на прошедшие пятьдесят лет, и удивляюсь: куда ушли эти годы? Наверно, так и ушли, а я особо не обращал внимания. У человека в памяти отчетливо сохраняется, может, сотня дней, хотя прожил он тысячи. Тут ничего не поделаешь. Каждому отпущен запас дней, и мы тратим их, как забывчивые пьяницы. Я против этого не ропщу, просто говорю как есть. Проходят два года, три, и единственное, по чему заметно течение лет, – это девочки майора. Дочки, которых выродила миссис Нил. Она их выродила и всего лишь день спустя уже расхаживала по форту, будто она скво, у которой много работы. Девочки – близняшки, но не похожие друг на друга: у одной волосы черные, а у другой – песочно-желтые, как у майора. Я сейчас даже не помню, как их звали, – такие они были маленькие. Черную потом прозвали Галкой за то, что она любила таскать блестящие вещи. Нет-нет, конечно, я помню их имена. Черноволосая – Хефциба, а светловолосая – Ангел. Ангел я забыть не мог. Майор, бывало, сидел на крыльце и ворковал над колыбелькой. Отчего бы нет, они же его дети.
Потом пришли вести от новых разведчиков – дружественного племени индейцев-кроу, живущего по дороге на Йеллоустоун, – что Поймал-Коня-Первым появился к северо-западу от Ларами. Они последовали за ним, и через день он, не заметив слежки, въехал в новую деревню, вигвамов на тридцать – кроу посчитали. Сержант, видно, этого ждал – у него на руках было требование на полевую пушку, датированное прошлым годом, и он тут же подал его начальнику артиллерийского снабжения, который по ровности духа превосходил самого Цезаря. Нет нужды беспокоить майора. И к рассвету следующего дня мы в бодром расположении двинулись в путь, желая отыскать ту деревню, и изящная пушечка весело грохотала за нами.