Я подумал, что лучше подойду к нему, узнаю, чего он хочет от меня, скажу, что я немедленно покину храм,
и попрошу не звать охрану. Я медленно пошел ему навстречу и увидел, что он смотрит прямо на меня. Тогда я подумал, что он хочет еще денег. Он сказал что-то на своем языке и показал жестами, что я должен ждать. Означало ли это, что я должен подождать, пока он кого-нибудь позовет? Тогда я подумал: «Может быть, если я буду себя правильно вести, он будет добр ко мне? Даже если меня побьют, может быть не очень сильно?»
Я ждал минут пять-десять. Мне казалось, что прошло очень много времени. В этот момент закончили предлагать арати и открыли алтарь. Некоторые из священнослужителей выбирали тех, кто казался богатым и религиозным. Это выглядело и возвышенно, и расчетливо. Они выбрали из толпы нескольких человек, завели их в проход перед Божествами, где уже стояли, по крайней мере, 5-6 священнослужителей с подносами, которые давали что-нибудь, и, предполагалось, что люди в ответ дадут денег. И потом они подводили их близко к алтарю.
Я наблюдал за этим где-то полторы минуты, а потом пуджари втянул туда и меня. Я понял, что он просил меня подождать, пока закончится предложение. Наверное, пуджари решил, что у меня есть деньги. Я решил заговорить по-английски, потому что иначе моя жизнь могла подверг-нуться опасности, и сказал что-то типа: «Мне так жаль, моя семья отправила меня на Запад и я не знаю родного языка. Я говорю только по-английски». Мне показалось, что подобным образом я смогу вызвать у него сочувствие. Не знаю, понял ли он меня, но на его лице не было никаких плохих эмоций. Мне стало немного легче. Я подумал: «Хорошо, что он не рассердился. Пока у меня все в порядке». Он открыл ворота и впустил нескольких людей, я был среди них. Потом главный пуджари схватил меня и потащил в алтарь, что заняло у него 5-6 минут из-за столпотворения.
Было очень интересно, что, когда у нас на пути ока-ЭЫМлся пуджари с подносом, он оттаскивал меня в сторону и вел за собой дальше. Я не должен был давать никаких денег. Там также были и другие люди, и хотя им нужно было платить служителям на каждом шагу, я проходил не платя, так как был с главным священником.
Я удивлялся, зачем он это делает и заволновался еще больше. Что же все-таки происходит? Он казался мне хорошим человеком. Он не был возбужден, и я успокоился. Потом он позволил каждому пуджари дать мне туласи, чаранамриты и еще чего-нибудь и после этого, когда они протягивали подносы, прося денег, он отталкивал их и продолжал тащить меня дальше.