Позвонил Грач, поинтересовался, когда мы предоставим эскизы.
— Завтра, — ответила я.
Позвонили из компании «СВН». Сказали, что у них проблемы: при попытке загрузить сайт выскакивает ссылка на порносайт. Обещала разобраться.
Пришла Ромашкина. Тактично намекнула ей на то, что вчера из-за ее невнимательности мы чуть не потеряли клиента.
— Никуда он не денется, — сказала Ромашкина.
— Откуда такая уверенность? — поинтересовалась я.
— Оттуда, в прошлом году мы размещали новогоднее поздравление на их сайте.
— И?
— Ну, меня не было, этим занимался Мишкин и вместо «Поздравляем с Новым годом!» написал «Говно вопрос!»
— И что?
— А ничего. Повисело два дня, никто не заметил. А потом мы сами увидели и заменили. Так что не переживай, все хорошо будет.
— Все равно, надо быть внимательнее, — заметила я.
— Человек творческий не может быть внимательным. Здесь одно из двух: либо ты творец — либо крыса канцелярская, — сказала Ромашкина.
При чем здесь крыса канцелярская, я не поняла, но это, как пить дать, камень в мой огород. Заметила, что я тоже человек творческий и пишу стихи.
— Ух ты, а почитай что-нибудь! — попросила Ромашкина.
— Я тебе лучше по почте пошлю, — ответила я.
Села за компьютер и отправила ей три своих самых любимых стихотворения. Ромашкина почитала и сказала, что пишу я очень безграмотно, рифма у меня хромает, и вообще…
— Зато стихи у тебя очень человечные. Душевные. А в прозе не пробовала? — заметила она.
— Нет, в школе пописывала что-то, а потом перестала. Иногда сочиняю коротенькие рассказы, но это так, баловство, — ответила я.
— Попробуй. Иногда люди пишут совершенно гадкие стихи, а проза у них лучше получается.
Хоть кто-то меня похвалил. Написала ответ производителям огурцов. Пригласила приехать к нам в офис и обговорить все подробно.
Прибежала Мимозина, поинтересовалась, как дела, пожаловалась, что вчера не смогла сходить на концерт Сезарии Эворы.
— Билеты были очень дорогие, — вздохнула она.
— А я была, — выпалила я.
— Да-а? И кто же тебя пригласил? — поинтересовалась Мимозина.
— Швидко, — ответила я.
Как только я произнесла фамилию Швидко, стало ясно, что я совершила самую большую ошибку в своей жизни. Мимозина позеленела, потом побледнела, снова позеленела и процедила сквозь зубы: «Вот сука! Я ему покажу!»
Похоже, я ляпнула лишнее. Язык мой — враг мой. Черт меня дернул похвастаться, теперь Мимозина обозлится и выгонит с работы Швидко, а заодно и меня. Конец карьере менеджера, не видать мне больше процентов как собственных ушей.
— А у вас что-то было? — робко заметила я.
— Нет, но могло быть, если бы… — сказала Мимозина и зло посмотрела на меня.