В предисловии Гартлиба говорится, что сочинение издано в Оксфорде с одобрения университетского канцлера.
«С одобрения канцлера, но не с одобрения автора!» — негодует Коменский, осознав, наконец, что произошло. Он посылал свои материалы не для печати, а лишь для личного ознакомления. Никогда он не решился бы представить на всеобщее обозрение эти первые наброски. В какое же положение его поставил Гартлиб, опубликовав их без его ведома! Несомненно, мысли очерка натолкнутся на предубеждения, которые он предвидел, но не ответил на них, так как не собирался в этом виде издавать свой набросок.
Быстро пробегает глазами Коменский приложенное к книге письмо Гартлиба. Он и не думает оправдываться, лишь извиняется за поспешность издания, объясняя это тем, что ученые жаждали скорее познакомиться с наброском, а переписчики не успевали, вот и пришлось его напечатать. Кроме того, прибавляет Гартлиб, необходимо собрать об этом замысле суждение ученых европейских стран, дабы возбудить интерес и найти покровителей для осуществления его идеи создания Пансофии. А так как один человек не в силах выполнить такую задачу, было бы разумно подобрать помощников, 6—8 ученых, которые смогли бы отбирать наиболее существенное из всех наук и давать ему отобранный материал. И поскольку одно поколение не в состоянии осуществить весь гигантский план работы, то следует основать, как то и желал славный Бэкон Веруламский, коллегию ученых.
Ян Амос ошеломлен: замысел Гартлиба увлекает своей грандиозностью. Объединение усилий ученых разных стран, а затем и всего человечества единством знания, которое развеет мрак невежества, предрассудков, предубеждений, — это ли не самый верный путь к лучшему будущему всего мира! Самое же удивительное состояло в том, что этот поистине грандиозный план при чтении письма Гартлиба показался реальным. Доказательство тому — лежащая перед ним книга.
Она производит большое впечатление, будоражит умы, вызывает ожесточенные споры.
Завоевывая все больше сторонников, а тем самым усиливая огонь противников, «Введение к опытам Коменского» быстро распространяется по всей Европе. В 1639 году книга выходит вторым изданием под названием «Предвестник Пансофии», вскоре он издается в Париже и в Лейдене, а затем, в 1642 году, появляется в английском переводе. Снова, как во времена необыкновенного успеха «Двери языков», к Коменскому со всех сторон идут письма, на этот раз, однако, далеко не все восторженного характера. «Как осы напали на меня не только философы, но и теологи», — скажет он позже. Одни говорят, что всеобщая мудрость, которую предлагает Коменский, не что иное, как коварное средство для тайного распространения кальвинизма;