А краса-девица, ясная зарница, заботу сбросила с плеч, вложила в ножны меч и поскакала на волшебном коне Гайтане по зеленой поляне, по высоким горам, по глубоким долам, через поле чистое, через кодры тенистые, через реки широкие, через воды глубокие. И к рассвету следующего дня она прискакала в село, вроде наших Барабоен. Случилось это в среду, день был ярмарочный, и съезжались туда жители окрестных сел. А так как настала уже пора отдохнуть, то остановила Кырмыза коня на окраине села на базарной площади.
В одном из соседних сел, назовем его Фрасинешты, жил в ту пору парень по имени Ион; сам он был статен, красотою не обижен, да вот грех какой — никак жениться не удавалось. Те, кого он сватал, не соглашались, а те, что сами набивались, ему не по душе были. Встревожился Ион и пошел к знахарке, что гадала по звездам, кто для кого создан, бобы бросала да счастье узнавала. И вот что поведала парню ворожея:
— Отправляйся в среду затемно в Барабоены на ярмарку и первого приехавшего туда, не задумываясь, бери, будь то старуха или дед, мужик или баба, парень или девица. Веди его домой и живи с ним вместе: так бобы говорят, счастье тебе сулят.
Чуть забрезжил рассвет, парень уже к Барабоенской ярмарке подъезжал.
Гайтан — волшебный конь — знал о том, что Ион выехал из Фрасинешт, и говорит Кырмызе:
— Хозяйка, хозяйка, сунь руку в мое правое ухо, достань оттуда одежду да надень ее.
Протянула Кырмыза руку и достала пару чабанских шаровар, длинную крестьянскую рубаху с вышитым воротом и рукавами, красный, как огонь, пояс, высокую островерхую кушму и пару постолов с вздернутыми носками — все новое. Кырмыза оделась, косы под кушму спрятала и стала походить на доброго юношу, стройного, как ель, красивого на диво.
Как начали звезды на небе гаснуть да туман пополз из долины к вершинам холмов, подъехал и Ион, весь в поту.
— С добрым утром, парень, — молвил Ион издали.
— Доброе утро! — тот ему в ответ. Слово за слово, а Ион и говорит прямо:
— Поехали ко мне жить.
Один уговаривает, другой отнекивается, один уговаривает, другой отнекивается, и, наконец, после долгих споров, отправились вместе во Фрасинешты.
Но как бы тучи ни заволакивали небо, земля нет-нет да и увидит солнечный луч. Так и до Иона время от времени доходили то взгляд, то улыбка, то слово понежнее, и сердце говорило ему, что не парень с ним едет, а девица, да все не верилось. Думал он, гадал, совсем растерялся и опять пошел к знахарке.
— Бабуся, — говорит он, — нет мне покою от парня, что привел я сегодня с ярмарки: гляжу на него и все мне мерещится, будто девица это.