Наконец-то, спровадив Леру, а для этого Ясиру пришлось еще, к его неудовольствию, целовать ее и обещать, что в клубе обязательно с ней встретиться, он с облегчением налил себе чашку чая и устроился рядом с кроватью своей госпожи, взяв в руки книжку для чтения.
В очередной раз пришла медсестра ставить укол и принесла таблетки, от которых Поли впала в заторможенное спокойствие.
Она немного оживилась лишь с приходом Олафа. Поли отметила про себя, что он свободно приходит в больницу в любое время и может оставаться ночевать. Так сегодня вечером они с Ясиром откуда-то притащили кушетку и втиснули ее между холодильником и столом. Врач и медсестры ничего не говорили по поводу нахождения в палате самого Олафа и Ясира. Олаф запросто общается со всем медперсоналом. Для него нет ничего невозможно.
Придя, Олаф первым делом спросил свою женщину о самочувствии и о том, как она провела день, что ее беспокоит и чего ей хочется. Теперь он вместо Поли шутил и подбадривал всех.
Перед сном он устроил почти киносеанс с помощью небольшого ноутбука, что Поли напомнило, как они у него дома несколько раз почти так же смотрели выбранные фильмы. Только сейчас на узкой кровати Олаф теснился рядом с ней, а Ясир сидел рядом на стуле. Казалось, что на эти 2 часа она забыла, где она, если бы не боль в животе. Присутствие любимого позволяло ей сохранять очень хрупкое равновесие эмоций и не впадать в истерики.
* * *
Несколько дней прошли как один. Перевязки все еще болезненны, врач так же немногословен после ее истерики, все та же каша, та же боль при любом движении, те же таблетки и уколы.
Олаф и Ясир были внимательны и заботливы. Олаф на несколько часов уходил по делам, а Ясир был сторожевой собакой.
Поли старалась ни о чем не думать, совсем. Она просто жила одним днем, текущей минутой. Решение вопроса как жить дальше она отложила. Может ей не хотелось об этом думать сейчас, может это препараты так на нее действовали, может эмоциональная и душевная опустошенность, она не знала.
Сейчас же она просто каждый вечер с приходом Олафа обращала внимание только на него, старалась запомнить его запах, тепло его тела, когда ночью осторожно он прижимался к ней, его голос, его глаза, его руки - всего его.
Казалось кроме Олафа, для нее никто не существовал. Когда она почти засыпала и ее дыхание становилось ровным, то чувствовала, как он еле уловимым движением перебирал ее волосы, она знала, что он смотрит на нее в этот момент. Только рядом с ним она расслаблялась, страхи отступали, и шаткий покой заполнял ее измученную душу.