-Юрий Сергеевич, что я должна сказать? -спросила его Поли.- Я в уголовных делах не принимала участия.
-Говорите все как есть, насколько я знаю, в ваших действиях ничего предосудительного не было. Вы защищались, - адвокат достал записную книжку.- Полина Казимировна, прошу ответить мне на пару вопросов. Это для лучшего понимания. Для меня.
-Хорошо.
Адвокат спросил ее лишь о том, почему она выбрала осмотр комнат именно в тот момент и почему задержалась в комнате СМ. Поли подумала и ответила, что специально не выбирала, что и в каком порядке ей смотреть, все было спонтанно, и помимо них с Ясиром и нападавших, были другие женщины, которые в какой-то момент просто ушли, это верхняя и нижняя, взявшая на себя обязанность гида по клубу. До этого Поли их не видела и не знала.
Ответ удовлетворил мужчину, больше вопросов у него не было.
Опера опаздывали. Поли в новом длинном синем фланелевом халате ждала их сидя за столом напротив адвоката. Олафа не было, он ненадолго уехал по делам. Ясир маячил по палате.
Двое мужчин с одинаковыми выражениями лиц появились в палате и сразу показали удостоверения. Вели себя они деловито и по-хозяйски. Один сразу разместился за столом, вытащив бумаги, другой спросил, кто в палате и выпроводил Ясира как постороннего.
Паспорт Поли был у адвоката, который инициативу общения взял в свои руки. Он проверил постановления следователя, что-то отметил в своей записной книжке и сообщил, что собственноручно в протоколе напишет объяснения Поли.
Она не возражала и делала все, что ей говорил адвокат. «Ему Олаф доверил меня... Значит и мне стоит ему доверять», -таков ее вывод.
Поли подробно рассказала все про тот злополучный вечер в клубе и ответила на все вопросы. Все, кроме вопросов, касаемых ее личной жизни с Олафом и положения Ясира в семье. Любые попытки косвенно узнать такую информацию пресекались ей самой и ее адвокатом.
Задавая вопросы о характере проводимых в клубе мероприятий и посетителях, опера явно смущались, переглядывались, порой переспрашивали, не понимая сути ответа. Поли чувствовала их пренебрежение в словах и интонациях, особенно если пояснения касались практик с нижними мужчинами. Ее это раздражало.
Допрос длился долго, она устала сидеть и постоянно ерзала, живот поднывал от долгого сидения на стуле. Юрий Сергеевич видимо понял ее состояние и стал настаивать на окончании допроса. Поскольку он сам в протоколе писал, что она рассказывала, Поли расписалась в документах, где он указал, лишь пробежав глазами по написанному, не вчитываясь.
Опера ушли, практически сразу после них ушел и адвокат, оставив свой телефон и предупредив, чтоб Поли в полицию без него не ходила.